XXXI
Господин Майор, француз, о котором все знают, что он состоял в клубах революционного правительства, служит секретарем у Муравьева, являющегося членом государственного совета Его Императорского Величества.
Господин Дювине, в прошлом адъютант Бонапарта, воспитывает сына графа Строганова. Госпожа графиня, женщина высоких принципов, не видит в этом ничего странного. Она даже считает, что верность господина Дювине своим идеалам делает ему честь.
XXXII
Один молодой русский поэт недавно сделал стихотворный перевод с французского, но так как он довольно посредственно знал французский язык, то фразу par La Fontaine (Лафонтеном, через Лафонтена) перевел как pres de la fontaine (около фонтана). Этот прекрасный труд он посвятил императору и в ответ скоро получил коробку, полную червонцев. Счастливый дебютант принес свою поэму князю Белосельскому, который тоже кое-что смыслил в литературе и потому был, так сказать, собратом (хотя и чуть более богатым, чем его товарищ). Князь, достаточно позабавившись упомянутыми par и pres, отыскал Нелединского, служителя литературных щедрот, и спросил его, читал ли император это сочинение.
— Да что Вы! С какой стати императору такое читать?
— А Вы читали?
— У меня много других дел, но вещица была недурна в смысле красивого почерка. Я знаю, что император старается награждать литераторов, потому я хорошо отозвался об этой вещи, и он сказал мне: «Дайте ему коробку со ста червонцами». Я так и сделал.
(Рассказано самим князем Белосельским у графа Строганова, сегодня, 18/30 января 1806 г.)
XXXIII
12/24 марта 1806 г. во время обеда, который давал обер-егермейстер Дмитрий Нарышкин, я сидел рядом с М., высокопоставленным чиновником банка. Заговорили о государственных векселях. Кто-то сказал:
— Мне очень любопытно, как много вы их каждый месяц сжигаете?
— Пожалуй, следовало бы задать вопрос поважнее, а именно — как много мы их производим?
За четыре года это первая бестактность, вырвавшаяся у русского в моем присутствии.
XXXIV
Недавно молодая русская женщина, жена пьемонтского офицера убежденно и грустно (что делало ее слова глубоко комичными) рассказывала мне: «Увы, господин граф, что Вы теперь хотите? Как можно добиться справедливости? Во времена Павла, по крайней мере, были фавориты, можно было поговорить с ними, намекнуть, чего ты хочешь, существовали даже определенные расценки. Например, все знали, что за шесть тысяч рублей можно было получить определенную должность. А теперь с кем говорить?»
Не припомню, чтобы я слышал что-либо столь забавное и серьезное в одно и то же время (3/15 декабря 1806 г.).
XXXV
История указа Его Императорского Величества от 1806 г.
Некий обер-офицер, состоявший в подчинении у министра внутренних дел графа Кочубея, решает направить прямо Его Императорскому Величеству докладную записку о положении дел в Европе, а также о тех мерах, которые необходимо предпринять во избежание всеобщего мятежа[27]. Все сводилось к необходимости формирования широкого ополчения. Император показывает графу Кочубею эту записку при первой же встрече с ним. Граф быстро просматривает эту вещь и говорит, что только глупец мог такое придумать. Император зовет своего доверенного секретаря Новосильцева и показывает эту записку ему, говоря о том, какое впечатление она произвела на министра внутренних дел. Новосильцев бежит к Кочубею.
— Что Вы наделали?
— Я погиб.
— Нет, позвольте действовать мне.
Новосильцев берет эту записку, переделывает ее на свой лад, сводя все к России, рисует план формирования того необычайного ополчения, которое мы видим, и несет ее императору. Император показывает ее Кочубею.
— На сей раз, — говорит последний, — все выглядит как нельзя лучше, картина выглядит совершенно иначе.
Государь хвалит министра за его беспристрастность и пошло-поехало. Мы видим то, что видим.
(Рассказал граф Федор Головкин, остряк, бедолага и плут, 9/21 декабря 1806 г.)
XXXVI
Из своих владений в Ливонии князь Платон Зубов пишет императору о том, что закупка зерна для войска, готовящегося начать кампанию, идет по очень высокой цене: платят по двадцать два рубля за меру, а он, мол, готов поставлять его по двадцать рублей. Император рассказывает об этом генерал-интенданту князю Волконскому, который пишет князю Зубову и создает для него множество проблем в том, что касается перевода, денег и т. д., вероятно, потому, что имеет на этот счет свои взгляды, не совпадающие со взглядами князя Зубова. От последнего ни слуху ни духу. Через несколько дней князь Волконский встречает брата Зубова и говорит ему:
27
18/30 сентября 1806 г. вышел указ о формировании ополчения численностью в восемь тысяч человек, которое должно было начаться в ноябре и закончиться в январе. 12/24 декабря вышел другой указ, предписывавший формирование ополчения численностью шестьсот двенадцать тысяч человек.
Мы не знаем, о каком младшем офицере идет речь, знаем только, что в это время графа Кочубея часто замещал Сперанский. См.: Memoires politiques et correspondance diplomatique de Joseph de Maistre. Paris, 1858. P. 305–306.