Мы узнаем первую легенду, которая относится ко времени царствования Ахава, относительно пророка Илии24, который жестоко обличал этого царя. Илия был пастух, даже в пище и одежде чуждался продуктов земледельчества. Он учил окруженный самим народом, что все то, что творится при дворе царя, является грехом, что все, что относится к богатству и наслаждению, — это грех, что вся жизнь идет не так, как хочет Иегова, и резко противопоставлял совершенно определенную идею справедливости и равенства нравам двора и знати. Он говорил, что Иегова есть великий бог, от которого он пришел посланцем, что этот Иегова требует равенства и справедливости. «Не обижать вдов, сирот и бедных» — вот что он требует! А остальное? Все остальное придет, приложится.
Мы находим эти идеи в первой пророческой книге, написанной в позднейший период Амосом25. Амос также был пастухом. Мы но знаем точно, как он умер, но мы знаем, что он принадлежал к определенной партии, ибо в то время израильского царства пастушеские племена, еще сохранившиеся, пастушеская военная демократия являлась главной защитой и охраной для бедных, — она вела борьбу с богатыми и с темп идеями, которые проводились богатыми классами. Эта партия говорит, что Иегова совершенно определенно выступает на защиту бедных, что он карает всякие посягательства на бедных, он любит бедных, для него бедный — свой человек, а богатый человек — грешник в глазах бога.
Вот это направление развилось в израильском царство, и мы встречаем прямой революционный переворот на этой почве. Ученик Илии, Елисей26, совершает его: он низверг царствующий дом, он истребил весь царствующий дом до последнего ребенка, он убил громадное количество богатых и жрецов Ваала и установил диктатуру ягвистов, или партии бедняков. Долго это не продолжалось. Стихийные силы, которые у земледельческих народов непременно выдвинут новые слои богачей, действовали дальше, и опять установилось то же царство несправедливости, какое было раньше и в израильском царстве, — новое господство богатых. Но центр внимания переносится на иудейскую половину царства, и там видим несколько другую картину — там ягвисты давят на власть, и через некоторое время мы видим заметное изменение.
Хелкия, первосвященник, находит под алтарем забытую, якобы никому не известную книгу Моисея, так называемое Второзаконие. Это Второзаконие не есть собственно книга Моисея, это законодательство, соответственное тому типу, что и законы Солона27 в Афинах. Это было законодательство в защиту должников и мелкого крестьянства против крупного кулачества и помещичества.
Написал эту книгу сам Хелкия или кто–нибудь другой из его современников, потому что по всему укладу она отличается от старого Моисееца закона. Это было' продолжение старого, но и нечто новое тут было, и это новое было обусловлено новым бытом. Этому Хелкии и его реформе отвечал царь Езекия28, ягвистский царь, как видно из самого имени: окончание «ия» всегда означало сокращенное Ягве. Такие имена любили ягвисты. Этот Езекия был царь высокого благочестия по отношению к Иегове и пророкам. Во главе пророков, крупных пророков, типичных демократических трибунов, стоит в это время Исаия29, один из величайших публицистов мировой истории. Это — типичный политический публицист, оставивший после себя великую книгу, содержание которой все вошло в так называемую книгу Исаии, причем все то, что заключается в первых 55 главах, принадлежит действительно Исаие, а все, что идет дальше, начиная с 55–й главы, уже не принадлежит Исаие, а другому человеку —его позднему ученику; Исаия был публицистом, своего рода министром иностранных дел при Езекии, руководил судьбой еврейского народа. Это был единственный еврейский пророк, который стоял также во главе правительства, реально проводил свои идеи мирным путем. Какова же была его политика?
Дело в том, что в то время вокруг иудейского царства выросли громадные, победоносные, грозные в своих стремлениях государства. А Исаия стоял во главе маленького народа божьего. Он знал, что Иегова — это бог справедливости и бог всего мира, всей вселенной. К тому времени ягвистская мысль дошла до представления, что «наш» бог есть настоящий бог. А между тем еврейский народ терпел от фараона Нехао и царя Салманассара самые тяжкие поражения, и политики из богатых классов стремились к тому, чтобы заключить союз либо с ассиро–вавилонянами, либо с Египтом, т. е. пристроиться к ним…
Исаия видел, что это ведет к гибели, и внешняя политика Исаии вся заключается в том, чтобы не заключать никаких союзов, не вступать в войну, держаться в стороне[…]
[…]он говорит: «Сила бога не в армии и славе, не в царях, не в богатстве, не в приобретении земель и всех подобных явлениях, — все они в один прекрасный день могут разлететься совершенно. А вот если все у нас будет справедливо, если все положения справедливости будут соблюдены, если у нас будет некоторое равенство, если бедные, сироты, вдовы будут находить у нас защиту, то бог сумеет вовремя нам помочь».
Это был человек, стоявший за преобладание задач внутренней политики и социального законодательства над внешними завоеваниями. И вся внешняя политика действительно вела к тому, что позволяла этой маленькой ладье лавировать благополучно между большими кораблями.
Но после Езекии власть немедленно перешла к политическим партиям другого направления, оказывалась в руках то партии египетской ориентации, то партии ассиро–вавилонской ориентации, политика которых сводилась к тому, чтобы втянуть еврейский народ в войны, причем очень часто, как это и у нас было с кадетами, случалось, что одна и та же партия сегодня придерживалась египетской, а завтра — ассиро–вавилонской ориентации, но всегда это были ориентации против собственных бедных. Беднота была снова взята в кулак.
Следующий пророк — Иеремия30, ученик Исаии, — был уже человек другого рода; это был человек, носивший власяницу, траурные одежды, — человек обиженный, которого сажали в яму, который постоянно находился под преследованием, потому что он был пораженец!
Иеремия был откровенный пораженец. Он говорил: «Мы не должны защищаться, мы не должны защищать Иерусалим. Если хочет бог, чтобы град наш был сметен, так будет, а если он хочет, то защитит и маленькую державу, в этом сила нашего бога».
«Но дело в том, что нет сейчас правды у вас, у тех, которые растоптали божью заповедь, оболгали данные богом законы, у вас, богачей, генералов и всей аристократии еврейского народа. Вы — величайшие преступники, вы именно политический облик народа, который есть народ божий, испоганили, и вам это не простится никогда, пока–железный жезл не станет ломать ваши черепа и ребра. И бог это делает, он это делает руками других народов, он это делает, когда к вам приходят эти полчища ассиро–вавилонян или египтян. Бог легко, если захочет, может этот железный жезл отбросить от себя, потому что стоит ему только дохнуть, и все мнимое великолепие и сила империалистов распадутся, но эти народы существуют для того, чтобы вас сечь, это божья розга, которая сечет тех, кто забыл правду божью».
Итак, Иеремия — откровенный пораженец, который говорит — пусть мы будем поражены, пусть мы будем растоптаны, тогда, может быть, появится у еврейского народа правда. Таков внутренний смысл проповеди Иеремии, это отчаянный призыв к правде демократической партии в момент, когда она была разбита, когда она была затоптана. Иеремия надеется исправить, пробудить такими энергичными мерами народ. Но народ оказывается вовлеченным в войну. Иерусалим взят, и евреи отведены в Вавилон.
В истории иудейского царства начинается период пленения. В течение этого периода было несколько интересных пророков, но самого интересного мы не знаем по имени. Это один из величайших публицистов, величайших мыслителей человечества, который в бытность евреев в Вавилоне в плену написал вторую часть книги Исаии, конец ее. Мы знаем, что не Исаия написал эту книгу, потому что в ней под видом пророчества изложен совершенно точно ряд таких событий, которые имели место после смерти Исаии. Мы знаем, что у многих народов встречаются такие случаи, когда ту или другую книгу, написанную современником, приписывают какому–нибудь из старых авторитетных писателей. Мы уже указывали, что Хелкия говорил, что будто бы нашел Моисееву книгу, которая на самом деле была написана им самим. Точно так же и в данном случае какой–то великий пророк, имя которого неизвестно, сам написал эту книгу и выдал ее за окончание книги Исаии, который пользовался благоговейной памятью, так что выгодно было сказать, будто бы это книга самого Исаии. Однако дух тут уже другой; тут виден яркий перелом; это писал человек на дне, в скорби, в плену; он писал не как Иеремия, не как человек, который только еще падает, а как человек, который находится уже там, в пропасти, но вместе с тем мы видим, как в книгу вкрапливаются уже первые лучи надежды.