Навязчивые состояния могут встречаться при различных неврозах, но иногда наблюдаются и как самостоятельные заболевания. Для этого невроза характерно появление мыслей, воспоминаний, страхов, желаний и действий, нелепость и нереальность которых больные пони-мают, но избавиться от них не могут. Особенно мучают навязчивые страхи (фобии): больные боятся смерти от какой-либо определенной причины (внезапной остановки сердца, темноты, пожара в зале театра и т. д.). Они избегают острых предметов, которыми будто бы могут нанести себе ранения, стараются ни к чему не прикасаться, чтобы не заразиться. Страхи накладывают определенный отпечаток на все поведение таких больных, и это нередко вызывает насмешки окружающих. Действительно, странно видеть человека, который, поднимаясь по лестнице, «чтобы не упасть и не сломать ногу», через каждые три ступеньки останавливается и два раза подпрыгивает на одной ноге; другой спит в коридоре, где нет окон, чтобы «нечаянно не выброситься из окна», третий боится самостоятельно перейти абсолютно свободную от движения транспорта улицу.
«Подумайте, — говорила одна больная, — здание церкви стоит 200 лет и может, наверное, простоять еще столько же, а я боюсь в него войти, боюсь, что купол упадет мне на голову и меня задавит. Какая нелепость, а поделать с собой ничего не могу. Если пытаюсь зайти, меня охватывает невероятный страх!»
Художник Суриков в своем письме к матери описал странника, который «сделает два шага, да повернется на одной ноге», и так прошел не одну версту.
Это так называемые ананкасты — разновидность навязчивости. Человек может прекрасно понимать нелепость своего поведения, но не в силах побороть себя, хотя очень старается не привлекать к себе внимания странными поступками. Таких больных преследует не просто страх какого-то события, а страх страха этого события. Пытаясь предотвратить страх, они часто выполняют сложные цепи навязчивых действий — ритуалы или заклинания. Это своеобразная «психологическая защита». У каждого больного она своя. Нелепые действия, которые совершаются больным, далеко не всегда связываются им с каким-то определенным страхом; очень часто причина этих действий ему самому не ясна. Именно поэтому невроз навязчивых состояний иногда называют «болезнью неведения». Но причина всегда есть, и для успешного лечения ее обязательно нужно выявить.
«Великая притворщица» и индуцированные помешательства
Истерия представляет особый интерес. Это единственный невроз, при котором возникают иногда глубокие психические нарушения. В основе заболевания лежит механизм «условной приятности или желательности» болезненных симптомов. Истерикам свойственна театральность, демонстративность в поведении, а иногда и преувеличение имеющихся незначительных нарушений. Поэтому, когда нет «зрителей», обычно нет и истерических проявлений, так как механизм «условной приятности или. желательности» в таких случаях не срабатывает.
Заболевание это известно с древнейших времен. Сам термин «истерия» (от греческого hystera — матка) принадлежит древнегреческому мыслителю Платону (427–347 гг. до н. э.), который видел причину истерии в «бешенстве» матки, блуждании ее по всему телу. Римский врач и естествоиспытатель Гален (130–200 гг. н. э.) при вскрытии трупов обнаружил, что матка прочно укреплена и не может блуждать. Однако и он считал истерию маточной болезнью. Такое представление об истерии сохранялось вплоть до XVII века, когда французский врач Лепуа высказал мнение, что истерия — болезнь не маточная, а нервная, поскольку она бывает и у мужчин.
Особенно большой интерес к истерии проявляется с 70-х годов прошлого столетия, когда выдающийся французский ученый Шарко опубликовал свои лекции об истерии. Шарко первым указал на то, что больные истерией имеют особый психический склад, главной чертой которого является повышенная внушаемость и самовнушаемость. Называя истерию «великой притворщицей», «великой симулянткой», Шарко имел в виду не преднамеренную симуляцию, а невольное, неосознанное подражание другим больным. Недаром врач Сиденгам еще в XVII веке писал, что истерия принимает бесконечное множество различных видов, беспрестанно меняет свои «цвета» и может симулировать почти все другие болезни.