Моральное возвышение богов
Договор человека с богом, как внешней и огромной силой, несет с собою массу нерационального — жертвы, посты, нелепые обряды, иногда бывшие рациональными когда–то, потерявшие свой смысл, иногда с самого начала возникшие из какого–нибудь заблуждения. Но чем дальше, тем больше отступает бог, как чудотворец, как помощник в борьбе за жизнь, на второй план, тем более выступает он как хранитель людских договоров между собою. Роды сливаются в племена, племена в народы, и хранителями договора и постепенно развертывающегося законодательства становится то или иное божество. Специфические черты бога–неба, бога–солнца, бога–грома стираются, зато ярко выступают черты бога–справедливости. Конечно социальной справедливости, законности данного племени. В прогрессирующих обществах законы рационализируются и приобретают конституционный характер, т. е. характер договора не только между родами и племенами, входящими в его состав, но и между классами. Это не столько договор пожалуй, как компромисс, modus vivendi, во имя избежания потрясений, всегда выгодный господствующим классам, но испытываемый и другими классами, как порядок более сносный, чем бедствия непосредственного восстания. Хранителями этого порядка и являются боги. Они провозглашаются источником и силой государства. Они–то и стоят на страже морали, т. е. системы правил, резюмирующих общежитие в отношениях не вмещающихся в законы. Борьба классов, сколько нибудь сознательная, всегда принимает характер борьбы за справедливость, ибо справедливость — есть политический и экономический строй, наиболее отвечающий интересам того или другого класса. Если растет аристократия — она стремится нарушить установившийся порядок, и часто выступает под знаменем новых богов, как напр. израильская аристократия с её приверженностью к господскому и пышнокультурному богу Ваалу.
В этих случаях старый порядок и старый бог идеализируется демократией, она работает над выработкой своей справедливости, и бог приобретает высокие черты человеколюбия и эгалитаризма. Колеблющаяся или прямо враждебная позиция жрецов старой религии, не решающихся стать на сторону попираемого народа, приводит народ к пренебрежению культом и чисто–моральному и социальному т. е. «духовному» толкованию божества.
Растущая демократия также нарушает договоры и выступает под знаменем новых богов, тут аристократия переходит в оборону и карает за «безбожие». Боги демократии отрицают старину, они апеллируют к чувству и разуму окрепшего человека–работника, поэтому они всегда являются шагом вперед в смысле духовной чистоты божества, свободы от обрядов и догматов, ставших бессмысленными. Такой характер имели буддизм и первоначальное христианство. Но очень часто демократия в своем росте несет лишь очищенное толкование старых божеств, по новому истолковывает их волю. Все реформации имели этот характер. Если они доходили до конца, то разрыв между старым и новым образом бога становился так глубок, что божество распадалось на двух богов. Реформаторы XIII века выдвигали Святого Духа против Христа, как христианская реформа иудейства едва прикрыла антагонизм Отца и Сына. В век реформации христианства, связанной с именем Лютера — крайние демократические секты вновь выдвинули оба разрыва — иудейский Иегова объявлялся даже дьяволом, в то же время другие отвергали Христа ради Святого Духа, веющего где хочет. Такие явления доказывают обострение социальной борьбы.
Демократия в свои революционные периоды наиболее способствует нравственному очищению и возвышению божества. Иегова и христианский Бог — Благо созданы народными массами в революционной борьбе. Аспирации народа к свободе, равенству и братству, доходящие до коммунизма, становятся внушениями бога. Бог становится идеалом социальной справедливости. Но, само собой разумеется, с установлением нового порядка самый революционный бог немедленно превращается в консерватора или умеренного либерала. Новая или приспособившаяся старая аристократия обрабатывает бога революционного периода. До смешного ясным примером служат стремления идеологов итальянской монархии приручить и сделать конституционным бога Мадзини, бога последней итальянской демократической революции. Главная забота приспособителей революционных божеств заключается в метафизации идеала носителем которого было народное божество, замене идеала справедливости на земле справедливостью на небе. Просто и удобно. Божество морально не падает, но счастливо примиряется с несправедливостями на земле: Справедливость делается венцом награды тому, кто смиреннее несет иго несправедливости в течение краткой земной жизни. Так сама моральная высота бога становится оружием в руках эксплуататоров и мошенников.