Но самый важный синтез, который необходимо было совершить, вырастал из зияющего противоречия иудейского утверждения свободы духа и его царственных прав и эллинского утверждения — ограниченности духа и зависимости сознания от бытия. Тут бьется сердце научного социализма. «Не сознание определяет бытие, а бытие определяет сознание». — Прежние философские системы стремились истолковать мир, новые ставят своей целью переделать его. Кто нашел, как гармонически соединяются в научном социализме эти два положения, тот проник в сущность марксовой философии истории, марксовой религии по моей терминологии. Но этот вопрос так обширен и так важен в чисто практическом отношении (как во многом обусловливающий инстинкт), что нуждается в особой трактовке. Противоположности — индивид и общество, прогресс и справедливость, свобода и детерминизм были примирены могучей мыслью Маркса. Но занятый кипучей публицистической деятельностью и великой задачей глубокого и тонкого анализа доминирующих явлений и тенденций переживаемой нами эпохи, Маркс лишь бросил луч света на всю область религиозной философии, он весь сосредоточился на титанической работе гениальной вивисекции капитала. Эта работа дает базальтовый устой научному социализму. План самого здания набросан рукою великого учителя. Ученики должны усердно и вдумчиво обрабатывать все части гармонического целого, которое еще строится. И пусть истинная любовь к Марксу, восторженное удивление перед его гением не помешает его делу расти. Не может застыть в догму последняя великая религия, подаренная титаном–евреем пролетариату и человечеству.
Выкиньте форму, божество, теологию, и что останется?
Чистый экономизм с формулой: подчинение природы человеку — для иудаизма, научный фатализм с формулой: подчинение человека законам бытия — для эллинизма. Революционная вера в то, что все разумное станет действительным — для иудаизма; консервативное положение, что все действительное разумно — для эллинизма.
Итак надменные претензии человека на царство и божество для первого, смиренное признание себя зависимою частью — для второго. Фейербах это понял. Но увлеченный своею любовью к светлой Элладе и её огромным культурным преимуществам, а может быть и своею ненавистью к господствующей религии, дочери религии иудейской, — он крайне несправедливо принизил иудаизм перед эллинизмом. Вот талантливая страница, где проводится между ними поучительная параллель, позволяющая глубоко заглянуть в сердце обеих религий: «Сочинитель книги Премудрости (гл. 13) говорит правильно, что язычники вследствие удивления своего перед красотою мира не возвысились до понятия о творце его. Для кого природа есть прекрасное существо, тому представляется она целью себя, тот причину её бытия находит в ней самой, в том и не рождается вопрос: почему она существует? Понятия природы и божества отождествляются в его сознании, в его миросозерцании. Природа, созерцаемая им, для него возникла, создалась, но не сотворена в собственном смысле, в смысле религии: она для него не есть продукт произвола, изделие. Сила творческая есть для него первая сила, основанием природы он считает силу самой же природы; силу сущую, наглядно действующую перед его глазами, он считает причиной всех вещей. Так мыслит человек, относящийся к природе эстетически и теоретически (ибо созерцание теоретическое первоначально есть созерцание эстетическое, эстетика есть prima philosofia), отождествляющий понятие мира с понятием космоса, славы божественности. Только там, где такое воззрение одушевляло человека, могла возникнуть и быть высказана такая мысль, как мысль Анаксагора о том, что человек рожден для созерцания мира. Исходная точка теории есть гармоническое единение с миром. Но там, где человек становится на точку зрения практическую и с неё смотрит на мир, там он расходится с природой и обращает ее в покорную служанку своих личных интересов, своего практического эгоизма. Теоретическое выражение этого эгоистического практического воззрения, признающего природу в себе за ничто, таково: природа или вселенная сотворена, создана: она есть продукт повеления. Рече Господь: да будет свет, и бысть свет, т. е. Бог приказал, «да создастся мир, и он тотчас создался по его приказу.