Дармштетер однако находит эту характеристику несправедливой, он говорит:
«И в Иеремии, как в Исайе, пророк реформатор моральной, политической и социальной жизни господствует над всем остальным. Характер его правда единственный в своем роде, но ведь совершенно особенны и обстоятельства, при которых он жил и учил. Иеремия естественный и законный наследник Исайи, но с терпким характером, железной убежденностью, непобедимым мужеством, полный презрения ко всем предрассудкам, какими бы почтенными и славными они не казались — это–то и делает его яркой личностью в яркой группе пророков. Он живет не в относительно счастливое время, как Исайя: наступил страшный час, час неисправимых ошибок и окончательных катастроф».
В начале однако и Иеремия играл при молодом царе Иосии роль Исайи. Но надежды его на прочную социальную реформу (о которой смотри ниже) не оправдались. Иеремия любил молодого царя, царь слушал его беспрекословно. Союз с Вавилоном во имя спасения земли извне и земельная реформа внутри, долженствующая укрепить царство Иеговы–Справедливости — вот лозунги пророческой партии. Когда Фараон Нехао повел свои войска против Вавилона, он не хотел трогать Иосию. Но пламенный Иеремия считал необходимым скрепить союз с Вавилоном. Он верил в помощь Иеговы благочестивому Иосии, надежде праведников, и погнал его навстречу египтянам. В битве с Нехао Иосия был разбит и вернулся умирать в Иерусалим при рыданиях бедного народа. Скорби Иеремии не было предела. Надежды рухнули. Вывод же был не тот, что Иегова изменил своему народу, нет: для Иеремии было очевидно, что спастись народу еще рано, что он слишком грешен, недостаточно страдал еще для искупления своей вины.
Иоахим совсем не слушался пророков. Его приближенные тянули руку Египта и намеревались восстать против Вавилона. Не было недостатка и в пророках, подстрекавших к восстанию и обещавших помощь Иеговы. Иеремия ненавидел эти гордые светские мысли, он знал, что Иуда идет, как слепой в яму, а когда, несмотря на его протест, восстание началось, было подавлено и на плечи народа легло новое ярмо налогов, он разразился против двора с бешеным красноречием:
«Посему так говорит Господь об Иоахиме, сыне Иосии, царе иудейском: не будут оплакивать его: «увы, брат мой, и увы, сестра моя». Не будут оплакивать его: «увы, государь», и «увы, его величие». Ослиным погребением будет он погребен: вытащат и бросят его далеко за ворота Иерусалима. Живу Я, сказал Господь: если бы Иехония, сын Иоахима, царь иудейский, был перстнем на правой руке моей, то и отсюда Я сорву тебя и отдам тебя в руки ищущих души твоей и в руки тех, которых ты боишься, в руки Навуходоносора, царя Вавилонского, и в руки халдеев, и выброшу тебя и твою мать, которая родила тебя, в чужую страну, где вы не родились, и там умрете; а в землю, куда душа их будет желать возвратиться, туда не возвратится. Неужели этот человек Иехония есть создание презренное, отверженное? или он — сосуд непотребный? за что они выброшены — он и племя его — и брошены в страну, которой не знали? Так говорит Господь: запишите человека сего лишенным детей, человеком злополучным во дни свои, потому что никто уже из племени его не будет сидеть на престоле Давидовом и владычествовать в Иудее».
Царствование Седекии было колеблющимся. Одно время, по настоянию демократов, он решил отпустить на волю рабов, и узаконить впредь освобождение их после определенного срока службы. Но знать возмутилась, и Седекие взял свой декрет обратно. Иеремия бросил в лицо новому царю: «Вы вернули братьев ваших в рабство: вы отказались провозгласить свободу, так я же во имя Иеговы провозглашаю против вас свободу меча, чумы и голода».
Разрыв был полный. Но и народ стал негодовать против Иеремии. Он проповедовал одни несчастья, он отнимал у народа мужество и надежду.
Во время новой войны с Вавилоном Иеремия упорно твердил, что Иерусалим должен быть немедленно сдан на милость победителя. Военачальники жаловались, что под вопли и зловещее карканье этого страшного человека в погребальной одежде нельзя защищать родины. Его запирали в тюрьму, сажали в колодец, погружая по горло в грязь, он продолжал пророчествовать неисчислимые беды. Он порвал с земными надеждами на сильных и князей, уповал на одного бога. Страдать, страдать, страдать. Это единственный путь очищения. Все в огонь, всех в огонь… ради возрождения.