Итак, что ж делать?.. Неужели все погибло! Франция – «центр Европы»!.. Париж – столица мира!..
Все сделают позднее то же, что и Франция… Во что же верить?.. Чего ждать?.. Предаться роковому течению?..
Нет! Нет! Тысячу раз нет!.. Если бы мы не верили в возможность основных изменений в русских понятиях, и мы бы молчали…
Мы верим, мы имеем смелость верить, что Россия еще может отстраниться от западноевропейского русла…
Мы еще верим в силу русского охранения и в свежесть русского ума!
Неужели этот ум не постигнет, наконец, что Европе более не в чем завидовать; что ложь дальнейшего демократического и либерального прогресса уже слишком груба… что идея этого прогресса ненаучна, что идеал его неизящен и невысок, ибо всеобщее равенство и всеобщая равноправность убийственны для разнообразного развития духа и свойств людских…
Неужели мы не поймем, наконец, что афонский монах или набожный московский купец, которые говорят: «Бога бойтеся, царя чтите», – и при слухе о надеждах прогресса с удивлением и неверием пожимают плечами, гораздо даже более – реалисты, гораздо ближе к реальной истине, чем те европейцы, которые какой-то свободой без страха хотят дисциплинировать государства…
Берегитесь! Близок страшный час… Откуда может начаться пожар в Европе, мы не знаем, но пламя таится под пеплом.
Нам нужно заранее закалить наши силы терпением и любовью к предержащим властям за то уже только, что они – власть, той любовью, которая дается страхом Божиим и верой…
«Начало премудрости есть страх Божий, плод же его любы…»{5} Поменьше о «достоинстве человека европейца», ради Бога! Поменьше о благе всего человечества… Поменьше о постепенности даже… Поменьше и о той любви без страха, того христианства а l’eau de rose{6}, которым иные простодушно морочат и себя, и нас…
Нет! Христианство есть одно, настоящее… Это христианство – монахов и мужиков, просвирен{7} и прежних набожных дворян.
Это великое учение, для личной жизни сердца столь идеальное (столь нежное даже!), для сдерживания людских масс железной рукавицей столь практическое и верное, – это учение не виновато, что формы его огрубели в руках людей простых… Не Истина виной тому, что более образованные люди почти все забыли эту Истину в погоне за миражом прогресса.
Религия в общественной жизни подобна сердцу в организме животном. Это primum vivens, ultimum moriens{8} нации.
Пока религия жива, все еще можно изменить и все спасти, ибо у нее на все есть ответы и на все утешения. А где нет утешений, там есть кара и принуждение, оправданные не притворными фразами «горькой необходимости» и т. п., а правом Божественным, вполне согласным с законами вещественной природы, ненавидящей равенство!