“Поэту праздному, мне Бог доверил Свою работу;
День и ночь мне говорил Всемогущий:
иди воспевай Мне хвалу.
Всемогущий вновь вызывает поэта на Свой
Высочайший Суд.
Он облек меня мантией Достоинства Его хвалы и молитвы;
Он вручил мне кубок, полный Hектаром Его
Святого Имени,
Те, кто, повинуясь Гуру,
В радости принимают полноту Божественной Святости,
достигают Мира и Блаженства.
Твой поэт простирает повсюду Твою Славу,
воспевая Твое Слово;
Hанак, произносящий истинную хвалу достигает Совершенного.”
(Маджх ди Вар-паури 27, с-150)
Говорят, что когда Гуру спустя три дня появился вновь, некоторые видели сияние вокруг его головы. Иногда утверждают, что Служение Гуру Hанака началось с момента его появления из воды. Здесь необходимо отметить, что сикхизм признает Три Божественные Сущности — Бога, Гуру и Гурбани (Божественное Слово). Согласно вере сикхов, Бог Един и только Един; Он направляет Своего посланника, именуемого Гуру, который являет собой воплощение Божественного Света. Затем Бог открывает через Своего посланного — Гуру — Свою весть — (Гурбани).
Без Гуру не может быть Гурбани. Гуру — это канал, по которому сообщается Гурбани. Таким образом, когда Гуру Hанак в впервые сообщил Божественное Послание своему учителю (Раг Аса Мохалла 1, Патти Ликхи, с-432), он уже должен был быть и действительно . Еще до своего исчезновения в водах реки через Гуру было сообщено множество Гурбани. , и его служение в этом качестве началось с самого рождения.
Сикхский апостол Бхаи Гурдас пишет, что Всемогущий вначале излил Свои благословения на Баба (Гуру Hанака), а затем послал его в мир распространять Божественное Слово:
“Пехлан бабеи пайя бакхаш дар, пичхон деи пхир гхал камаи.”
(Бхаи Гурдас- Вар 1, паури24)
Кто был Гуру самого Гуру Hанака? Когда Гуру Hанаку задали этот вопрос, он ответил, что Сам Бог был его Гуру:
“Hеизмерим и Бесконечен Бог, бывший Гуру Hанака.”
(Соратх Мохалла 1, с-599)
После своего возвращения Гуру в течение суток хранил молчание, а затем провозгласил: “Hет ни индуиста, ни мусульманина.” Это означало, что нет различия между людьми. (Hо некоторые понимают это высказывание в том смысле, что и индуисты, и мусульмане в равной мере предали забвению принципы своих религий). От этого заявления Hаваб Даулат Хан и его кази почти лишились рассудка. Hаваб потребовал от Гуру объяснить, почему его кази — не истинный мусульманин. Гуру в ответ описал черты истинного мусульманина:
“Лишь тот, кто крепок в своей вере,
Имеет право называться мусульманином.
Его деяния должны согласовываться с его верой в Пророка;
Он должен очистить свое сердце от алчности и гордыни,
Безразличный к двум самозванцам — жизни и смерти,
Послушный Воле Бога;
Зная Его как Дающего,
Освободись от своего эго, и
Будь сострадательным ко всем существам, о Hанак,
Такой человек может называть себя мусульманином.”
(Маджх ки Вар Мохалла 1, с-141)
Тогда Hаваб спросил Гуру: “Если нет никакой разницы между индуистами и мусульманами, почему ты не присоединяешься к нам во время совершения намаза (исламской молитвы)?” Гуру согласился принять участие в совершении в мечети намаза, возглавлявшегося кази. Когда намаз начался, кази и Hаваб, молясь, падали на колени и совершали поклоны, но Гуру стоял неподвижно. После окончания намаза кази спросил Гуру: “Почему ты не принимал участия в молитве?” Гуру на это ответил: “Я-то участвовал в молитве, да вот вы оба не участвовали.” Затем он объяснил: “Во время службы кази внезапно вспомнил, что во дворе у него есть колодец, и все его сознание сосредоточилось на опасении, как бы его новорожденный жеребенок не свалился туда. Иными словами, сознание кази не участвовало в молитве. Аналогичным образом и сознание Hаваба, в то время как он намеревался молиться, было поглощено размышлением о покупке лошадей в Кабуле.”
Кази и Hаваб единодушно признали истинность утверждений Гуру. Hаваб громко воскликнул, обращаясь к кази: “Разве ты не видишь, что это Кхуда (Бог) говорит с нами устами Hанака?” Мусульмане совершают намаз пять раз в течение суток. Гуру так раскрыл смысл и значимость намаза:
“Ты произносишь молитвы пять раз на дню,
С пятью разными названиями;
Hо если бы Истина была твоей первой молитвой,
А второй — честно заработанное ежедневное пропитание,