- Я провожу мисс Патерсон, а потом вернусь и проведу запланированный осмотр, - доктор Фаррел взял Диану под руку и повёл вверх по улице.
Камелия опустила взгляд, рассматривая припыленную брусчатку.
- Камелия, ты не хочешь объясниться? Берта пока ещё ничего не знает, - отец покачал головой и строгим взглядом оглядел её с ног до головы. - Замёрзла? - он смягчился, хоть и старался быть непоколебимым.
- Мы с Дианой решили прогуляться.
- Идём, нечего тут стоять, люди смотрят. Дома поговорим.
Камелия стояла посреди гостиной, потупив взгляд, и сжимала пальцами пояс на платье. Миссис Крофтон застыла в дверях, уперев руки в пышные бока. Поджатые губы намекали о молчаливом раздражении. В воздухе витал горький запах злости.
Отец курил трубку, и Камелия лишь больше смущалась от этого: он старался не курить при ней, потому что знал, что табак может усугубить грудную болезнь.
- Я устала постоянно сидеть дома, - твёрдо начала Камелия, но наткнулась на строгий взгляд мистера Говарда и прикусила губу, надеясь найти поддержку в лице миссис Крофтон, которая была для неё второй матерью. - Я не сделала ничего плохого.
- Ты устала сидеть дома, но это единственный способ сохранить тебе жизнь, дочка, - он скрестил руки на груди и встал возле окна. Муслиновые шторы пропускали дневной свет, и фигура отца темнела на фоне оконной рамы, залитой солнцем.
В ноздри вдруг вновь ударил запах гнилых водорослей.
- Камелия, пойми, - мистер Говард задумчиво поскрёб пальцем по подбородку, - жизнь иногда вынуждает людей делать что-то против их воли, маскируя всё это бутафорской добровольностью. Не всегда всё случается так, как мы того хотим. Запомни это. Не знаю, как тебе удалось уйти из дома незамеченной, но благодаря тебе миссис Крофтон лишится части зарплаты.
Камелия виновато посмотрела на служанку и опустила голову. Невысказанные слова застряли вязким комом в горле.
- Я не хочу волновать твою мать, - продолжил отец и положил курительную трубку на железный поднос, стоявший на круглом столике. - Бегом в комнату. Тебе стоит подумать о том, что ты подвергла опасности не только свою жизнь, но и жизнь матери. Ты ведь знаешь, как она за тебя волнуется. За всех нас, - он опустил взгляд и сжал пальцами переносицу, будто у него резко заболела голова.
Тяжёлый вздох миссис Крофтон заставил мистера Говарда остановиться и замолчать. Он перевёл на неё взгляд, нахмурив брови, и повернулся лицом к окну, обрывая разговор.
Камелия выбежала из гостиной: ей казалось, что лёгкие забиты не воздухом, а чёрным смогом, выходившим на улицы из дымоходов. Копоть чернила стены домов и её сердце. Она дождалась в комнате доктора Фаррела и сказала, что чувствует себя, на удивление, чудесно. Он лишь покачал головой после осмотра и спустился вниз, чтобы сыграть с мистером Говардом партию в вист. «Смерть не терпела отлагательств, но для людей, увлечённых игрой в вист, была готова сделать исключение», - каждый раз Камелия вспоминала слова матери, когда видела отца, потерявшего счёт времени в игре.
Камелия смотрела в потолок и думала о словах доктора Фаррела, который по секрету рассказал ей, что мужчину на площади арестовали за разбойничество. Душегуб убивал девушек и женщин, душил их шнурком и грабил. Смута волновала Лондон несколько недель, пока беглеца не поймали. Облегчённые вздохи на миг заполнили тесные улицы и стали гуще угольного тумана.
Дождь тихо барабанил по оконной раме, оставляя на стекле разводы чистых дождевых капель. Иногда Камелии казалось, что дождь не закончится никогда. Будто он смоет её юность, земля вместе с водой впитает долгие годы, а Камелия так и останется смотреть на жизнь сквозь мутное, отмеченное дождём, стекло.
Сославшись на плохое самочувствие, Камелия не спустилась в гостиную к обеду. Налитые кровью глаза душегуба застыли в памяти. Камелия запомнила только их, грязную рубашку и тошнотворный запах смерти, до сих пор витавший в комнате.
Сон смежил её веки, и она не заметила, как уснула, укрывшись тонким шёлковым платком. Веретеница сновидений закружила её, словно ветер, который становился особенно остервенелым у берегов Темзы. Открыв глаза, Камелия вздрогнула от холода. Она увидела хижину с соломенной крышей и белыми стенами. Слева от неё текла бурная речка, а по бокам кустилась крапива с бурьяном. Дуновение холодного ветра заставило встрепенуться и укутать плечи платком, который будто бы стал мягче. Под яблоневым деревом в тени сидела тёмная фигура, прислонившись спиной к сухому стволу, и Камелия чувствовала, что однажды встречалась с этим человеком. Его преследовал запах гнилых водорослей и ладана. Отвратительный запах гнили, забивающий ноздри хуже отцовского табака, и запах священных благовоний, который дарил умиротворённость.