Камелия привыкла просыпаться с первыми лучами утреннего солнца, но иногда её будила служанка. Миссис Крофтон относилась к ней как к родной дочери. Если дома никого не было, они завтракали за одним столом, и Камелия помогала вымыть посуду. Вода в тазу за ночь становилась ледяной, и руки от холода покрывались красными пятнами. Элизабет Крофтон втирала крепкими пальцами пчелиный воск в кожу, и краснота исчезала.
Родители иногда отпускали Камелию вместе с Элизабет на рынок. Днём они выходили из дома и возвращались обратно через пару часов. Их особняк соседствовал с богадельней, где в полдень люди как раз собиралась на ланч. Высокий забор с острыми наконечниками отрезал больных от потока улицы, но пустые взгляды всегда впивались в лица прохожих. Они были свободны от четырёх стен, но скованы предрассудками.
- Птичка, сегодня нужно поспешить. Я должна перемыть всё столовое серебро и ножи, - миссис Крофтон перекинула сумку через плечо и засеменила по бульварной мостовой.
Тёмное платье обтягивало пышные бёдра служанки, а неприкрытые участки кожи цвета жжёного сахара отливали бронзой на солнце. Она двигалась плавно как кошка и Камелия видела взгляды, прикованные к Элизабет. Бусы позвякивали на шее и свисали в вырез платья. Камелия брела за ней незаметной тенью и разглядывала людей.
В воздухе витал кислый запах овчины. Возле мастерских брусчатка покрылась толстым слоем жёлтого засохшего жира, а из маленьких распахнутых окон, где варили мыло, пахло лавандой. Они прошли на рынок с южной стороны, где продавались одни специи.
- Белый хлеб, овощи из Кента, баранина из Уэльса, чай из Индии, - миссис Крофтон загибала пальцы, увешанные блестящими кольцами, и тихо бормотала под нос: - Картофель, масло, сыр, молоко.
Камелия и миссис Крофтон шли между рыбных рядов. Мужчина вёз телегу, на которой была установлена печка. Чёрный дым вился клубами над прилавками и копотью оседал на плечи. Люди толпились вокруг телеги и толкались локтями. Продавец бросал пироги с угрём в руки бедняков. На улицах свирепствовал мор, и обезумевшие люди вгрызались зубами в куски мяса, а по рукам стекала кровь. Блестящие в жиру пальцы подрагивали, а на брусчатку сыпались крошки пирога.
Ветер вихрем ворвался в сумятицу воскресного рынка и смёл с прилавков фрукты.
- Не тронь. Не тронь, кому говорят. Ишь, гнида какая, - мозолистый красный кулак вмялся в щёку, будто в брусок раскалённого железа, и бедняк, подбиравший пыльные яблоки, взвыл, как раненая собака.
Женские испуганные голоса заглушили крик чаек, круживших над рыбными рядами.
- Идём, птичка, - миссис Крофтон крепко схватила Камелию за локоть и потянула в сторону.
Чёрные кудрявые волосы рассыпались по широким плечам Элизабет, и румянец проступил на щеках. Камелия сжала ладонь и поспешила за ней. Толпа затягивала всё глубже, словно водоворот, и Камелия видела сотни голодных глаз.
Собака с чёрной меткой на лбу залаяла, мечась между рядами, и с рыком стиснула зубы на подоле платья Камелии, оттянув её от Элизабет. Юбка с треском разорвалась по шву.
Руки задрожали, и страх железными объятиями сковал тело. Камелия вскрикнула.
- Отец будет ругаться, - голубые глаза блеснули испугом. В горле пересохло.
Рыжие волосы разметались на ветру. Миссис Крофтон взяла Камелию за руку и увлекла к воротам.
- Я заштопаю, и мистер Говард ничего не заметит.
Юноша, убегающий от хозяина бакалейной лавки, врезался в Камелию и выронил из рук яблоко. Она обернулась, нахмурившись от боли в плече. Бедняк вытер пыльное яблоко рукавом грязной рубашки и надкусил его. Слипшиеся в прядки каштановые волосы спрятали лицо. Через секунду толпа поглотила его.
Дневной свет озарил Смитфилдский рынок. Лучи просачивались сквозь густой туман и облизывали лица жаром осеннего солнца. Камелия ощутила холодное дуновение ветра, которое коснулось кожи на шее, и вздрогнула, укутавшись в шаль. Тело затрясло в ознобе, и кашель вырвался из груди.
- Мы ничего не скажем отцу, - миссис Крофтон улыбнулась, обнажая белые зубы, и потрепала Камелию по щеке.
Они покинули рынок, но Камелия до сих пор чувствовала на себе безумные взгляды людей и слышала жалобные стоны ветра. Между рёбер неприятно зажгло, будто в груди пылал факел.
Камелия повернула голову, бросив на ворота последний взгляд, и зашагала прочь вместе с миссис Крофтон.
Дома Элизабет заштопала платье. Камелия прилегла на кровать и сама не заметила, как уснула.