Однако и такіе здравые педагоги, какъ протоіерей Соколовъ или Рождественскій, не могли вполнѣ отдѣлаться отъ средневѣковыхъ преданій, слишкомъ властно тяготѣвшихъ надъ преподаваніемъ религіи. «Начальное наставленіе», напримѣръ, словно въ опроверженіе разумныхъ убѣжденій и совѣтовъ самого автора книги, начинается именно съ такихъ, недоступныхъ ребенку, высокихъ богословскихъ положеній и опредѣленій, которыя, конечно останутся для него «кимваломъ бряцающимъ», наборомъ торжественныхъ словъ, неспособныхъ проникнутъ въ его душу и остающихся только на кончикѣ языка для безсознательнаго отвѣта на требованіе учителя.
Вотъ, напримѣръ, отрывовъ изъ перваго урока этого руководства. «Самъ Богъ открылъ намъ о Себѣ, что Онъ одинъ по существу и троиченъ въ лицахъ, т. е., что Онъ есть Богъ-Отецъ, Богъ-Сынъ и Богъ-Духъ Святый, что эти три лица имѣютъ равную силу и честь, что въ трехъ лицахъ одинъ Богъ, а не три. Различіе трехъ лицъ Божества состоитъ только въ томъ, что Сынъ Божій рождается отъ Бога-Отца, Духъ Святой исходитъ отъ Бога-Отца, а Богъ-Отецъ не рождается и не исходитъ отъ другаго лица».
Не нужно быть даже педагогомъ, чтобы понять всю невозможность вселить въ слабый дѣтскій умъ подобныя высшія тайны религіозной догматики, которыя черезъ это неблагоразумное упрежденіе возраста могутъ только подвергаться вреднымъ искаженіямъ и профанаціи, не прибавляя ничего къ простодушной ясности дѣтской вѣры въ Бога.
На этомъ мы можемъ закончить свои мысли о религіозномъ образованіи въ нашей народной школѣ.
Общій выводъ ихъ простъ. Начальная школа, по нашему убѣжденію, должна дать дѣтямъ народа живыя религіозно-нравственныя стремленія, а не внѣшнюю церковную обрядность, которой и безъ того научитъ съ излишкомъ многолѣтняя практика церкви.
Хорошо, если-бы надъ воспитаніемъ въ дѣтяхъ этой религіозной нравственности могли поработать одновременно и церковь, въ лицѣ священника, и школа, въ лицѣ учителя, и семья, въ лицѣ родителей.
Но если печальныя обстоятельства дѣйствительности не подаютъ намъ надежды на полезную помощь двухъ изъ этихъ факторовъ, то пусть, по крайней мѣрѣ, священники не мѣшаютъ народнымъ учителямъ обучать дѣтей школы тому, чему они сами не хотятъ или не могутъ обучать ихъ, но условіямъ своего положенія.
Хорошій священникъ, конечно, самый естественный и самый лучшій учитель религіи. Но тамъ, гдѣ его негдѣ взять или гдѣ онъ отворачивается отъ школы, народный учитель, во всякомъ случаѣ, можетъ и долженъ стать наставникомъ дѣтей въ евангельскомъ ученіи, принесенномъ Христомъ на землю не для мудрецовъ и книжниковъ, а для простыхъ сердцемъ и нищихъ духомъ.
Можно окружить приготовленіе народнаго учителя строгими требованіями и напряженнымъ вниманіемъ. Но разъ мы признали его достойнымъ быть наставникомъ народа, мы должны освободить его отъ оскорбительныхъ подозрѣній и довѣрить ему душу дѣтей съ такою же честною искренностью, съ какою мы довѣряемъ ее теперь священнику, ничѣмъ не доказавшему своего преимущества надъ ними.
Е. Марковъ.
1881