— Видел бы тебя экселенц, Седрик. Право слово, не обошёлся бы ты без нескольких кратких, но веских замечаний с его стороны.
— Его тут нет, Стилет. К сожалению, — широкая улыбка гаар-гула заметно поубавилась, а это значило… не серьёзные проблемы, но нечто, заслуживающее всяческого внимания.
— Что-то неожиданное? — вскинулся Висельник, и на рефлексе полез было за Таро, но тут же опомнился. Вспомнил, что эта персона скрывать в данной ситуации ничего не станет.
— Правильное ты слово подобрал. Пленники заговорили, сразу двое из числа тех, кто плохие воины, но многое знают. И не фанатики, потому что жить хотят. Вам нужно это послушать. И мне, и вообще тем, кто донесёт это до кланов. Не новость, подтверждение гипотезы. Пойдём…
Гаар-гул махнул рукой в направлении, куда нам следовало двинуться и сам, подавая пример, тяжёлой поступью потопал впереди. Пока мы шли, я подмечал не только обильные разрушения внутри особняка, но и кипящую бурную деятельность по проверке особняка на предмет всего ценного в нашем понимании сего слова. Книги по оккультным наукам, различные артефакты, ценные ингредиенты для разных, в том числе и алхимических задач. При быстром обыске можно обнаружить далеко не всё, поэтому искали со всей отдачей, ничуть не заботясь о сохранности места. Всё едино отсюда скоро надо будет убираться. Прибытие, удар и отступление на исходные позиции только так и никак иначе. Домен то, скажем так, не совсем наш, а разбираться с местными Ценерис и Луравис, которые могли заявиться с подобием претензий, никому из тут присутствующих не хотелось. Лучше уж уйти по-английски, избежав лишних контактов с теми, кто не рад нашим показательно активным действиям.
И где те самые разговорчивые пленники? Во-от они где! Дверь в комнату, естественно, вырвана с мясом, собственно оба пленника сидят, накрепко обездвиженные, словно слившиеся в одно целое с одним из аморфов, что сейчас принял вид этакого осьминога с шипами и крючьями по всем своим многочисленным щупальцам. Понятно, трансформирован в расчете именно на удержание пленников и принуждение их к откровенности, если возникнет таковая необходимость. В самой же комнате многолюдно, то бишь многовампирно. Двое Валтозарис, Страго и Ламорис с Весцендо. Повелитель Тьмы-из-Света, закутавшийся в плащ и даже капюшон не снимающий, выглядит бледно, то и дело прикладываясь к сосуду с кровью, дышит тяжело, а порой страдальчески морщится. Понимаю, ожоги, они у Весцендо после активного применения их специфической магии проходят далеко не сразу, и чем сильнее вампир этого клана выкладывается, тем болезненнее последствия. Хорошо ещё, что со временем почти все Весцендо привыкают к этой сопутствующей боли и относятся к ней как к печальной необходимости, плате за особое могущество.
Ламорис, как и большинство виданных мной его соклановцев, погрузился в свою музыку, восстанавливаясь после боя. Печальная, она не навевала грусть. Тихая, была слышна чётко и во всех углах комнаты и даже вне её. Не имеющая аналогов, казалась родной и знакомой. Воистину своеобразная магия, завораживающая и предельно опасная.
Страго на фоне остальных была обычна. Завидев нас, дама в своего рода кожаном охотничьем костюме лишь приветственно кивнула и вернулась к своему делу — каким-то манипуляциям с зеркалом. В данный момент это был уже не просто предмет, в который можно посмотреться, оценить свою внешность, а проход по ту сторону реальности. Резервный путь отхода? Или просто прослушивает окрестности таким вот образом? Всё возможно, магия Зеркал и Отражений на многое способна, открывая свои возможности тем сильнее, чем дольше и усерднее её постигаешь.
А вот Валтозарис, как и всегда, притягивали к себе внимание. Конечно же, вампиресса больше, но лишь по причине того, что я мужчина. В целом же представители и представительницы сего клана всегда вызывали особо концентрированные эмоции самого разного спектра — от восхищения и обожания до шока и отвращения. Многое зависело от той формы, в которой они в данный момент пребывали. Возраст с момента обращения опять же играл свою роль. Чем больше проходило времени, тем изысканнее или просто экстравагантнее становились обличья многих Валтозарис. Это я не про человекоподобную ипостась для «выхода в свет», а боевые формы и формы, что предназначались просто для удовольствия или для вызова различных эмоций у друзей, врагов, а то и просто случайных знакомых. Пластичность форм, пластичность психики… это сильно связано одно с другим. Особенно по прошествии нескольких веков, когда для остроты ощущений некоторые Валтозарис касаются совсем уж странных граней, воплощаемых в своих образах. Висельник, к слову сказать, знаком с одной такой местами пугающей красавицей, повидал кой-чего как в её доме, так и касаемо собственных трансформаций вампирессы. О некотором рассказывал, некоторое, понятное дело, касалось только их двоих. Помимо Висельника опять же было у кого спросить, да так, чтобы ответили в должной мере.