— Амур, пойдем знакомиться. Я тебя девчонкам покажу.
Ну, и поехало. Маша, Ирка, Дашута, Ксюха… Вырядились все. Расфуфыренные, причесанные, наряженные.
— Ой, какой!
— А погладить можно?
— Не кусается?
Не-е, не кусаюсь. Только гладь поаккуратнее.
В итоге всех гостей я обнюхал, всех проверил, погладить дал, в руку потыкался… Все довольны. И стоило мне расслабиться — этот заявился, как его… Одноклассник Наташкин. На Гарри Поттера похож, у Наташки на тумбочке книжка лежит, вот там на обложке — вылитый он.
Не люблю таких. Вечно все лучше всех знают.
Понятно, меня и с ним познакомили.
— Это Амур.
Гарри очками на меня сверкнул, смерил от ушей до хвоста, потом повернулся и говорит:
— А порода какая?
Тут бы Наташке и промолчать: не знаю, мол, не помню, у мамы спроси… Нет, ляпнула гордо еще так:
— Бультерьер!
Девчонки смеются, а Гарри в позу надменную встал и сказал, как отрезал:
— Никакой это не бультерьер. Это томарктус! На зубы его посмотрите!
Тут уж я пасть захлопнул. Как же, счаз! Так я тебе и показал свои зубки. И когти свои пустотелые не покажу, а на руки я даже Наташке не даюсь — не может собака моего размера столько весить.
— Кто?!
— Томарктус, — теперь Гарри уже объяснял, как учитель нерадивому школьнику. Снизошел. — Реликтовое млекопитающее. Один из прямых предков современных киноидных!
— Алик, не грузи! Причем здесь кино?
А, вот как его зовут — Алик. Очень подходит.
Девчонки смеются. Действительно: я и кино — две совершенно не совместимые вещи!
Но Алика так просто с толку не собьешь:
— Киноидные — это собакообразные. Кинос — собака по-древнегречески, если вы не знаете. Мне про них дядя рассказывал, он палеонтолог.
И понес, и понес…
— Ты, Наташка, даже и не представляешь, когда они жили? Это же современники мамонтов! Да что там мамонты, возможно и раньше, — продолжая вещать, он рассматривал меня каким-то странно холодным, изучающим взором, так что пришлось прятаться то за Наташку, то за кресло. Я даже стал жалобно поскуливать, чтобы показать, насколько я испуган. — …вели в основном ночной образ жизни, предпочитая одиночество, но объединялись в стаи при охоте на крупную добычу. Даже фороракос…
Заскучавшие было девчонки встрепенулись, хихикнули на незнакомое слово. Алику пришлось разъяснять: — …э-э, это такая птица, хищная, побольше страуса…
Ха-ха. Какое там «побольше»! Да страус рядом с ней — воробей недокормленный. — …хотя для томарктуса он, пожалуй, великоват. У того было удлиненное тело и довольно короткие лапы.
Ага, знаем мы, как твой дядя с компанией скелеты собирают. Нашли кучу костей, сложили, что подошло друг к другу и — будьте любезны! — образец древней жизни.
Я уж думал, эта пытка никогда не кончится. Алик вещал, девчонки клевали носами, а Наташка — или мне только показалось? — начала особенно пристально на меня посматривать.
Положение спасла мама Таня.
— Эй, молодежь! К столу! Все готово!
Алик-Гарри поперхнулся на полслове, девчонки с визгом побежали в большую комнату. Наташка махнула рукой:
— Ладно, Алик, хватит. Ну, какой он реликт? Томат… томар…
— Томарткус.
— Вот-вот. Собака, как собака. Только хорошая, правда, Амурчик?
А как же. Хочешь, хвостом повиляю?
— Откуда он у тебя?
Вот неугомонный! Пришлось Наташке соврать, хоть она это дело и не любит:
— Мы его купили! На Птичке. Там таких много.
— А родители его ты видела?
Ситуация накалялась. Наташка покраснела, но тут опять вмешалась мама Таня:
— Наташа! Олег! Ну, где вы?
Вечером, когда все разошлись, Наташка рассказала маме аликовы теории. Я же, старательно изображая вечно голодных собак, сидел у стола и провожал жалобным взглядом каждый кусок вкусной еды, проходящий мимо меня. Вдруг мама Таня сказала:
— А он действительно необычный, а, Наташ? Ты посмотри, ему ведь не хочется есть. Он как будто изображает голод.
Упс! Я привстал и заскулил. Наташка засмеялась.
— Он просто кушать хочет. На, Амурчик!
Я осторожно слизнул с ладони кусок котлеты и, жадно чавкая, проглотил.
— Хорошая собака, хорошая. Реликт ты наш полосатый.
Фу-у, вроде пронесло.
Наступило лето. На каникулы Наташка никуда не поехала. Просто некуда было, а в лагерь она не хотела. Из-за меня, конечно. Мама Таня повздыхала, попеняла мне, но потом решила, что вот, в августе будет отпуск, и мы все вместе поедем к ее подруге под Истру. На дачу. А пока мы ездили купаться на водохранилище — всего-то десяток остановок на двух трамваях, ходили в парк на собачью площадку. В общем, как говорила бабка Катя, гулеванили.