Как оказалось, мой сигнал группа быстрого реагирования получила сразу же, после чего полицейским по одному звонку было запрещено приближаться к захваченному зданию, что и спасло меня от стычки с полицией. Уже через десять минут там оказалась группа «Быка».
Однако эти меры спасли меня — но не ситуацию в целом. Какая-то храбрая девица умудрилась из-под стола снять мою расправу над террористами на телефон — и уже через час о существовании вида «strigoi drakuli» узнал весь мир.
Организация, как оказалось, уже имела некоторые заготовки и наработки по формированию правильного общественного мнения, и они сразу же пошли в ход. К тому же обстоятельства моего выхода из тени оказались крайне благоприятными: тот, кто в одиночку обезвредил группу террористов, да еще и предотвратив жертвы среди заложников, по умолчанию становится героем, и это очень скрасило тот факт, что герой оказался монстром.
Мое существование сразу же «снабдили» легендой о секретной антитеррористической организации, которая в деле сохранения мира использует любые средства, включая и криптида-людоеда на службе у властей.
Общественность требовала ответов, начали рождаться разные теории различной степени упоротости… В общем, не ту обезьянку съела в свое время моя бабушка, не ту…
Так что через неделю мне пришлось, все еще сидя в госпитальной палате, дать интервью по телемосту. С той стороны собрались довольно известные личности, связанные с поиском внеземной жизни, уфологи и прочие странные типы, а также представители очень влиятельных средств массовой информации.
— Владислав, полагаю, мне не требуется учить тебя, что и как говорить? — сказала Ева.
— Да уж соображу как-нибудь. Они хотя бы не будут просить вечной жизни?
— Нет, не будут.
— И то в кныш.
Интервью прошло без осложнений, если не считать множества тупых вопросов.
Особенно отличилась одна тощая девица с огромной грудью, которая просто в лоб брякнула:
— А вы хотели бы меня съесть?
— Вначале вынь из себя весь силикон, потом мы вернемся к этому тупейшему вопросу, — проворчал я.
Аудитория заржала — кто в ладошку, кто и в голос.
— А почему, собственно, вопрос тупой? — спросил какой-то тип в очках. — Вопрос, скажем прямо, животрепещущий.
— У вас есть кошка или собака?
— Хомячок.
— Ты хотел бы его съесть?
— А почему я должен хотеть его съесть?
— А я почему должен хотеть съесть эту вот костлявую девку?
Очкарик задумался.
— Ну дело, собственно, не в ней… Вот возле меня сидит мой коллега — он смотрите какой толстый. Его бы хотели съесть?
— А почему я должен хотеть его съесть?
— Ну ведь у вас же специализация такая, верно?
Я вздохнул.
— Твои предки жрали хомячков только в путь. Специализация такая у вас — жрать все, что жрется. Поверь мне, я знаю, потому что жрал хомячков вместе с ними. Так почему ты не хочешь сожрать своего?
— Во-первых, потому что это мой хомячок. Во-вторых, потому что питание хомячками… устарело.
— Вот ты сам в полной мере и ответил на собственный же вопрос.
— Простите, только тут аналогия не полная, потому что мои, кхм, коллеги — не ваши хомячки.
Я усмехнулся.
— Мы с тобой разные, и на мир смотрим по-разному. Я бы даже сказал — мы обитаем на разных слоях мира. Я — территориальный хищник, и любую территорию, где проживаю, рассматриваю как свой участок. Все, что на нем — мой ресурс, за счет которого я выживаю. В том числе и человеческое стадо, внутри которого я скрываюсь и которое обеспечивает мои нужды. Нравится это тебе или нет — но я рассматриваю тебя как часть своего стада. Как часть системы, внутри которой я существую. Именно потому, что такая моя приспособленность. Кстати, как раз поэтому я и растерзал террористов.
— Позвольте, я поясню, — вмешался другой тип. — Мои коллеги пытаются выяснить, насколько велико в вас инстинктивное желание их съесть.
— Такое же, как у тебя — съесть твоего хомячка. Когда-то вы ели все, что могли. Потом питание хомячками устарело. Со мной та же история. Мои предки приспособились притворяться людьми не потому, что люди вкуснее, а потому, что охотиться на иную добычу не могли. По мере того, как мы учились внедряться в человеческие стада, мы получили доступ к иным источникам мяса, потому что вы освоили охоту на других животных. Получив от вас оружие, мы стали охотиться вместе с вами, а не на вас, и человеческое стадо из пищи превратилось в средство более простого выживания. Вершиной этого процесса стало изобретение денег и мясных лавок, после чего добыча пропитания путем охоты окончательно устарела. Хочу ли я съесть кого-то из вас? Нет, и так было всегда, по крайней мере, с тех пор, как мы обнаружили, что у вас есть имена.