Сон с Насти как рукой сняло, и, спрыгнув с кровати, прямо в спальной рубашке она выбежала из спальни в прихожую, где невозмутимо подпирал потолок Егор Малыгин. С разбегу чмокнула его в щеку и вдруг отступила, побледнев.
— Ты… что?..
— А ничего, — певуче ответил Малыгин. — Однако, холодно на дворе, хозяйка, чайку бы не мешало, с малиной.
Настя оглянулась на бабу Фрузу, с любопытством поглядывающую на обоих, прижала руки к груди.
— Бабуля, поставь чай, пожалуйста, этой мой друг.
— Не вижу, что ли? Раненько заявился, и дня не выдержал. — Баба Фруза засеменила на кухню, сухонькая, беленькая, светящаяся насквозь, улыбающаяся так, что лучики морщинок превратили ее лицо в старинную икону.
Настя фыркнула, спохватилась, что стоит в рубашке, и умчалась в спальню, ткнув рукой в сторону гостиной:
— Иди в горницу, гость ранний. — Она уже успела воспринять общий эмоциональный фон Егора и поняла, что вести, которые он принес, если и не добрые, то и не злые.
В гостиной, устланной старинными коврами и увешанной рас шитыми вручную полотенцами (дому было лет триста с гаком, но он стоял, свято храня традиции русского быта), она появилась в таком же старинном халате с золотыми петухами и цветочным орнаментом.
— Я тут маленько заблукал, — сказал гость, пряча улыбку в глазах. — Добрался до площади, пошел наобум, залез в болотце, думал — каюк, не выберусь.
Настя снова фыркнула.
— У нас тут отродясь болот не водилось.
— Да? Значит, это было в другом месте. Но если бы не болото, я бы еще раньше пришел.
— А пять часов утра — не рано. — Удивительное дело, но Настя чувствовала себя так, будто знала этого человека всю жизнь, и говорила с ним, как с другом детства, а не как со знакомым, которого видела всего второй раз в жизни.
— Не надо сказки рассказывать, что ты просто шел мимо и за вернул на огонек. Что случилось, Егорша?
— А хорошо тут у вас. — Гость вдруг зевнул, сумев, однако, прикрыть рот ладонью. — Я, честно говоря, тоже спать хочу, поднялся ни свет, ни заря. У нас, правда, уже давно полдень миновал. Не думал, что под Рязанью такие морозы стоят.
Настя только сейчас обратила внимание, что одет Малыгин почти по-летнему, в белую спортивную майку и лыжные брюки, хотя на дворе стоял январь. Тревога снова овладела девушкой, не снятая даже появлением бабы Фрузы с чаем. Но Егор умел разбираться в чувствах собеседницы.
— Две новости, — сказал он, с удовольствием отправляя в рот ложку малинового варенья и делая ароматный глоток с блюдца. — Первая: Конструктор ушел из Гиппарха и торчит со вчерашнего дня за орбитой Плутона. — Он сделал еще глоток.
— Правда?! — растерялась Настя, едва не выронив чашку.
— Вторая новость. — Егор был невозмутим. — Пограничники поймали в том месте, где находился Конструктор, нашу машинку для работы в жутких условиях, «голем»…
Видимо, она на какое-то время потеряла способность дышать, видеть и слышать, а когда очнулась — Егор уже поднимал с пола выпавшую из ее ослабевших пальцев пустую чашку. Налил чаю, заставил ее сделать несколько глотков, снова сел.
— А еще интрасенс называется…
Настя молчала, глядя на него огромными бездонными глазами. Потом прошептала сухими губами:
— Говори!..
— Там внутри никого — негромко сказал Малыгин. — Но это «голем» Ратибора. Безопасники пытаются спасти память инка, пока результатов нет. Куда девался сам Ратибор — неизвестно.
Настя прерывисто вздохнула, расслабилась, закрыла глаза, губы ее сложились в горькую улыбку.
— Габриэль прав, чудес не бывает.
— Ну, лично для меня эта философия не годится. — Егор допил чай, поклонился выглянувшей бабе Фрузе. — Примите низкий поклон за гостеприимство, это не чай, а истинное чудо! Как и варенье. Спасибо вам.
Бабушка снова засветилась улыбкой.
— За что ж спасибо, мил человек? Чай — это еще не гостеприимство. Заходи почаще да пораньше. Мы люди простые, деревенские, чем богаты, тем и рады.
— Не надо, бабуля, — снова улыбнулась — через силу — Настя. — Он действительно шаман и все про нас знает.
— И про то знаю, что деревня на Руси не умерла только благодаря таким, как вы. — Малыгин прижал руку к сердцу. — И что люди корни свои знают, прошлое не забывают, благодаря таким, как вы. И что доброта на Земле сохранилась только благодаря таким людям, как вы. Вот за это и спасибо. — Он встал. — Ну. я пошел? Настя проводила его до двери.
— Заходи, когда сможешь, я тут поживу немного.
— Я так и подумал, а потому поговорил кое с кем, тебе позвонят, если что-нибудь выяснится. Но вот что любопытно: «голем»-то этот оставил — кто бы ты думала? «Серый призрак». С чего бы это, а? И зачем ему спасать машину без пассажира? — Егор кивнул и, поцеловав Насте руку, вышел, а та осталось стоять на ослабевших ногах, прислушиваясь к усиливающемуся тонкому звону в голове и вспоминая слова из старинного романа «Аэлита»: «Где ты, где ты, сын неба?..»