Камрат и Грения, угощая друг друга, почувствовали нечто объединившее их. Камрату хотелось носить Грению на руках, он несколько раз пытался обнять её, поднять и прижать к себе, а она со звонким и счастливым смехом, увёртывалась от его ищущих рук, обегала его, вновь льнула к нему…
Счастливые мгновения, доселе неведомые молодым людям.
Им бы длиться и длиться…
Словно из тумана выплыл Харан, рукой вытирающий рот. Другой он придерживал хохочущую Гелину. Она оглядывалась, и что-то кричала молодым дурбам, допивающим очередные бокалы. Они отзывались ей такими же пикантными репликами.
– Камрат!.. Камра-ат!
– Да.
– Пора отсюда выбираться… Иначе мы тут… – Харан одёрнул Гелину, порывающуюся его поцеловать. – Надо уходить и уводить всех… Камрат!
Знающие, полулёжа на платформе, как раз проплывающей мимо, приветствовали их поднятыми руками с зажатыми в них объёмистыми посудинами. Усы их топорщились. Ей-Фей попытался что-то сказать, но его придержал Ой-Мой, мол, не мешай влюблённым общаться.
Пожалуй, лишь одно существо не участвовало в вакханалии, захватившей людей и путров, – Сестерций. Он безучастно воспринимал открывшиеся остальным прелести: музыки он не понимал, энергией заполнен максимально, оттого не притронулся ни к еде, ни к напиткам. Жариста, опекавшая его и принуждавшая следовать её фривольным поступкам, наконец, покинула его и улеглась на платформе вместе с испуганной происходящим вокруг неё Думарой.
Сестерций двигал моблы вслед Камрату и, в который уже раз, думал о превратностях своей судьбы.
У потомков Огария остались в памяти от стародавних времён эпизоды, рассказывающие о развлечениях древних людей. И каждый этот фрагмент заканчивался для слушателей-торнов одними тем же похожим на заклинание предложением: никогда не принимать участия в разгуле людей, ибо они теряют власть над собой и, порой не понимают странностей совершаемых ими поступков.
Однако, пожив в городах, побывав в бандах среди опритов, да и просто общаясь с разными людьми, он стал сомневаться в легендарных сказаниях о людях и их безумству якобы царящих в их среде до Падения. Ни с чем подобным он за время пребывания среди них он не сталкивался.
Да, люди искали себе развлечений, так как сами не были способны обеспечить себя внутренней удовлетворённостью, как это присуще настоящим торнам. Людям не хватает фантазии, и они ищут новых ощущений вне себя. Тем не менее, всё это, как видел Сестерций, происходило в рамках обычаев, традиций без перехлёста эмоций.
И вот теперь он увидел сам, что потрясало в поведении людей и отвращало торнов. И здесь сейчас перед ним всего одна команда, что же тогда творилось, когда подземелье заполняли тысячи и тысячи разумных?
Трудно, даже страшно это представить…
Вон Свим, пример воздержанности, с точки зрения Сестерция, во всё горло распевает песни… Малион и Невлой перестали следить за порядком движения команды… Грения поборола робость и демонстрирует своё отношение к Камрату у всех на виду… Гелина едва держится на ногах и вот-вот последует за Жаристой… И что говорить о молодых дурбах?..
Так что просьба Камрата по подсказке Харана найти вход в какой-нибудь дом Сестерций посчитал правильным и своевременным. Тем более что искать ему особо не требовалось. Людям, быть может, из-за увлечённости осталось вне их внимания, а Сестерций отметил, что они уже миновали более тридцати «живых гор», ведущих наверх из подземелья.
– Войти можно здесь, – тут же показал он на неприметную глазу из-за игры света аппарель, затерянную между стойками и столиками раздаточных.
Команду собирали долго: криком и подталкиванием в спины, но когда, наконец, поднялись в раздавшуюся вширь и в длину комнату дома, не досчитались Илоны и Лептока.
Глава 21
Опрос молодых дурбов, женщин и путров ничего не дал. Да, все видели и Илону и Лептока, но большей частью как будто. Было не до них. К тому же опрашиваемые, выслушав вопрос от Камрата или Малиона, не считали нужным себя утруждать воспоминаниями, их тянуло в сон.
Камрату с трудом удалось собрать вокруг себя бодрствующих, чтобы обсудить потери в команде, а среди таковых оказались только Невлой и Малион. Харана подняли, уже расположившегося рядом с Гелиной. А Свима так и не добудились, так же как и Ольдима.