– Надо ли? – засомневался Невлой. – Если и мы носители подобного импульса?
– Надо.
– Вот послушайте, что говорит Сестерций, – встречал Камрат, подошедших на его зов.
Он и Свим нашли свободное место между моблами, перед ними стоял торн. Малион и Невлой стеснили их.
– У нас тебе тоже любопытный разговор есть.
– Сейчас?
– Потом. Послушаем Сестерция
– Хорошо. Сестерций, рассказывай, как мы с тобой договорились, – сказал Камрат.
Торн испустил дымчатую ауру, но тут же убрал её и начал ровным голосом:
– Этот дом уже знал, что мы в него войдём… – но, увидев поднятые в вопросе брови Свима, мол, до того было сказано не так, поправился: – Он был готов нас принять, если мы войдём в него. Все дома знают о нас и готовы нас приютить хотя бы на блеск… Они будут рады… И если мы не придём в них, они обидятся.
Сестерций замолчал и как будто к чему-то прислушался.
– Как вам эта… – Камрат кашлянул, – шутка? Этих домов здесь несколько сотен. И каждый рад, как вы слышали, нашему приходу в гости, но и может обидеться, коль не побываем в нём.
– Это далеко не шутка, – сказал Свим. – Надо уходить из этого города, пока не поздно. Наверняка, здесь некоторые дома уже из ума выжили. В Примето такие есть в некоторых дуварах. Хозяева их обходят стороной, а то и замуровывают. Войдём в такой дом, и не выйдем.
– Знать бы, куда выходить… Впрочем… А что? – Невлой обратился к торну: – Скажи им… предложи или попроси, так лучше будет, показать нам дом… Последний дом, из которого видно дорогу, ведущую к Скале Перехода… Хо-хо!.. А что? Пусть только покажут, мы от него сможем…
– Подожди, Сестерций! – остановил торна Малион. – Думаю, такой вопрос в лоб не даст результата. Вы же уже столкнулись с этим в подземелье. Здесь тоже, наверное, такая же соподчинённость кому-то и свои интересы. Просто так нас из города не выпустят. Даже если покажут этот последний дом, из которого видна дорога.
– Пусть покажут. Выйдем на улицу и – напролом! – предложил Зливан, но никто не поторопился его поддержать.
– Опять мавши набегут…
– Но мы не знаем направления, куда идти…
– На пролом – это, в крайнем случае. Но люди же сюда приходили не навсегда, – сказал Ольдим. – Повеселились, и – домой.
– То есть какой-то возможен мирный выход, – закончил его мысль Малион. – Вот его и надо искать. Так и вопрос Сестерцию надо ставить.
– Ага! Мол, наелись и напились, повеселились, теперь пора восвояси, – со смешком проговорил Свим, и, серьёзнее: – Может быть, так и объявить им, что нам надо вернуться на Скалу.
– Это тоже вопрос в лоб, – сказал Камрат.
Пока люди думали и обсуждали, как получить ответ, в принципе, неизвестно от кого, Сестерций, оставленный ими в покое, погрузился в сложную структуру города. Он уже многое понимал в ней, порой ощущая себя частицей этой структуры с определённым условием сосуществования с ней. Он постепенно становился не инородным вкраплением, а сопричастным ко всему механизму жизни города, созданного когда-то людьми и для людей, но на тысячи лет покинувшие его. И эта покинутость изменила и исказила некоторые основные функции систем, вплоть до забвения своего предназначения.
Неожиданное появление столь долго ожидаемых людей всколыхнуло все городские ячейки от домов до общего управления городом. Но оказалось, что не все они смогли восстановиться, а иные выполнять свои обязанности.
Люди предполагали, а Сестерций уже уверенно знал об опасности большой доли домов для людей и, особенно, для выродков. Команде повезло, пройди она ещё пару кантров по подземелью, то могла бы подняться в такой чреватый опасностью дом. Кое в каких домах произошли изменения, словно они впали в безумие, так как сохраняемая веками нормальная их жизнедеятельность не выдержала времен.
Нет, все люди и путры, конечно, остались бы живы, но неприятностей натерпелись сполна.
Так что предложение людей идти от дома к дому страдало незнанием того, что каждый дом для них подготовил, чем встретит: добром или ужасом. А заполучить людей жаждали все, поскольку это было их назначение, которое надо свято исполнять.
И, тем не менее, город представлялся как единый организм, управляемый из единого центра, но Сестерций его не находил, ибо уже знал – этот центр (харт) не имел определённого местоположения, а состоял из рассеянных частиц содержимого всего города. И чем больше Сестерций проникал в харт, тем с большей тревогой ощущал себя втянутым в эту всеобщую совокупность взаимодействий отдельных частиц харта.
Он сопротивлялся, но чтобы узнать безопасный выход из города, к тому же на дорогу, ведущую к Скале, надо было ещё глубже проникнуть в харт, а, значит подвергнуть себя риску попасть в зависимость, из которой будет трудно выбраться.