Доклады путров действовали успокаивающе, а остановка, вообще, дала повод к злословию в адрес тескомовцев. Два дня назад был отпущен в Примето проводник, данный Калеей. От него ничего нового Свим почерпнуть не мог, а сам Наван держал себя незаметно и практически в маршрут движения команды не вмешивался. Порой Свим подозревал, что проводник сам не знает: верно ли они идут или нет. Так что казалось, всё идёт правильно – ещё полпути и они у Дороги Страха.
Но ранним утром следующего дня прибежал взмыленный Ф”ент с известием: у тескомовцев появился воздушный шар, и уже сегодня, можно будет ожидать его появления над отрядом.
Выслушав Ф”ента, Свим почувствовал дрожь в теле – непроизвольное воспоминание о путах липучки. Он повёл плечами, стряхивая наваждение, и обратился к собранной команде:
– Всё! Идём без спешки. Нам от них не убежать, чтобы затеряться здесь где-нибудь. Но будьте готовы ко всяким пакостям тескомовцев, прилетевших на шаре. Они могут что-нибудь сбросить сверху на голову или окутать липучкой. Поэтому держитесь кучнее и… как можно ближе к Камрату.
О Камрате он не хотел упоминать, но подтолкнула его к тому мысль, высказанная Малионом, о Камрате-защитнике.
– К Камрату ближе всех Рения, – подал кто-то голос из молодых дурбов, вызвав смешки.
– И правильно делает… – и опять смех.
– Мы, может быть, тоже остановимся на день? – предложил Харан. – Пора всем отдохнуть. И я бы осмотрел тех, кто нуждается.
Нуждались самые прыткие из молодых дурбов. Не имея опыта дальних переходов, они уставали и за ночь не восстанавливались в полной мере. Харан уже им рекомендовал не злоупотреблять стимуляторами, но некоторые из них по утрам уже не могли без боли шевелить руками или ногами. И хотя молодые организмы быстро использовали подпитку, однако с каждым разом требовалась усиленная порция. Назревал кризис.
– Что, так серьёзно? – негромко спросил обескураженный Свим, переведя взгляд с Харана на Зливана.
Оба кивнули.
– Тогда… Дневка?
Против никто не высказался.
– Но не здесь, – выждав паузу, сказал Ольдим. – Надо где-то укрыться так, чтобы нас не могли заметить сверху.
– Где же здесь спрячешься? – разом воскликнули почти все.
– И, точно. Где? Ты что-нибудь придумал? – Свим облизнул губы.
Он и сам подумывал сделать то же самое, но здесь, на открытом месте, от тескомовцев на шаре таким большим отрядом не укрыться. Куда ни глянь – они будут у них как на ладони.
– Я предлагаю сделать днёвку завтра, – Ольдим не обратил внимания на разочарованные вздохи. – А сегодня сделать рывок не вперёд, а к берегу болота. Там мы сможем найти укрытие от тех, кто полетит на шаре. И хотя бы на первое время собьём тескомовцев со следа. А потом подумаем, как идти дальше.
Свим в задумчивости осмотрел розовый край полотна неба на востоке. Стало уже светло, и можно было хорошо разобрать мимику лиц, собравшихся на совет.
Скоро взойдёт солнце. Надо решать: принять предложение Ольдима и тогда тут же сниматься с места ночлега, совершив предельно быстрый бросок к побережью болота, или остаться здесь на отдых?
Бежать к болоту, это бежать в неизвестность, так как они могли только предполагать, что там есть заросли кустарника или даже деревьев, под которыми можно укрыться. Впрочем, проводник неоднократно говаривал о существовании довольно широкой полосы разнообразной растительности, окаймляющей болото. Хотелось в это верить и надеяться на укрытие. А вот остаться на месте – явно подставить себя под ежеминутное ожидание нападения тескомовцев на шаре.
«Липучка!..» – в который уже раз вздрогнул Свим.
Сбросят сверху липучку и вздёрнут жертву. Ни отбить её, ни ухватить. Не обвязываться же всем одной верёвкой для страховки… Но если связаться, то сразу всех не утащат, да и сами тескомовцы окажутся в незавидном положении: тоже будут привязаны…
Но подойдут их основные силы…
– До болота свиджей тридцать, если не больше, – сказал Зливан, не выдержав тишины, возникшей на время принятия решения Свимом.
– Тридцать два, – уточнил Харан, вглядываясь в карту, выданную Калеей Свиму.
Свим её сразу после ухода Навана уступил Харану, как более его сведущему в таких делах.
– Это же… весь день бегом! – в отчаянии воскликнула одна из женщин и осмотрелась, ища поддержки сочувствующих.
Однако решать приходилось Свиму.
«Опять мне!» – почти с раздражением подумал он.
Сколько раз за весенние месяцы со дня выхода из Керпоса, ему приходил так раздражаться, становясь последней инстанцией в разрешении вопроса: что делать?