Едва отойдя от места встречи с Мерсьеком, думерт понял: збун практически полностью уничтожил следы преследуемых ими людей и путров. Правда, он был к такому повороту событий готов, но полагал, что всё-таки что-то должно остаться после прохождения такой большой ватаги людей и путров. Но лишь свиджей через десять удалось удостовериться в правильности выбора направления движения. Здесь, в неширокой серповидной ложбине, несмотря на полное выгорание старой травы и щетины новой ярко зелёной поросли, явно кто-то устраивал стоянку, свидетельством тому были не только каблуками сапог взрытая земля, но и пепел от истлевших упаковок тескомовских пакетов.
– Осмотреть, выяснить, куда они отправились отсюда, – распорядился Тлуман. – Да не топчитесь так! Потом только себя будем видеть… Что у тебя?
– Вот, шейн, нашёл, – тескомовец протянул думерту закопчённый кружок в ноготь величиной.
– Что это?
– Обменная рахма, шейн.
Тлуман потёр в пальцах кружок, освобождая от гари.
– Да, рахма. Но… Надо же! – воскликнул он с удивлением. – Это же рахма времён Войны Выродков. Они тогда их изготавливали для себя. Видишь знак?.. Как же они у них назывались?
Тескомовец, молодой ещё человек, не знал. Он по-настоящему не знал и того, что какие-то знаки показывают на современных рахмах, так как тескомовцы ими не пользовались, а уж об упомянутом Тлуманом знаке – и подавно.
А Тлуман вспоминал, чтобы понять: если этот раритет оставил кто-то из догоняемой группы, то в ней могут находиться многоимённые, поскольку только у них могла сохраниться такая древность, взятая в дорогу из-за отсутствия современных, или в спешке. Но у них, как можно было предполагать из сообщений хожалых, многоимённых не должно было быть.
Но вдруг есть? Тогда… Что тогда? Появляется вариант, что это не те, за кем они идут от самого Примето. А если те, то рахма совершенно меняет значимость его погони, так как может служить правильности посещающего ему предположения: где Ольдим, то где-то там, впереди, и Свим. И кто знает, кого он ведёт за собой в этот раз? Весной у него также были женщины и дети…
Но, может быть, всё куда проще. Эта рахма пролежала здесь века, и только случай вывел крин к месту её утери в далёкие времена.
– Где ты её нашёл? Покажи!
– Вот тут она лежала, – подвёл тескомовец Тлумана к невысокой кочке, где до збуна, по всей видимости, оставался с прошлых лет клок травы, а теперь сгоревший. Тескомовец нагнулся. – Вот… отметина.
Так откровенно на поверхности рахма не могла пролежать долгие годы. Значит, потеряна недавно, до збуна, оттого и закоптилась.
Думерт в задумчивости перебросил кружок из ладони в ладонь. Сказал:
– Молодец! Пусть она пока побудет у меня, – и отвернулся от тескомовца, крикнул остальным бойцам: – Что-нибудь нашли?
– Нет, шейн. Если что и было, то… Пепел… – Подошедший кринейтор, по-видимому, смахивал со лба пот и оставил на нём жирную чёрную полосу.
– Что ж… Собери крин. Пойдём в том же направлении, как шли. Но пусть поглядывают под ноги, вдруг что-нибудь увидят.
Присмет со скучным лицом всё это время простоял в стороне и всем своим видом показывал – я тут человек случайный, хотя вам без меня нельзя.
Глава 10
Ближе к берегу болота следы буйства недавнего збуна стали ослабевать. Верховой збун тем и отличался от фронтального, что возникал на ограниченной территории, правда, иногда охватывающий громадные площади.
Под ногами людей и путров команды Свима стали появляться островки невыгоревшей прошлогодней травы, воздух очистился от гари, стало легче дышать, что прибавило сил беглецам.
Однако оживление длилось не долго. Постепенно компактная группа разумных растянулась, разбившись на пары, тройки. Всё-таки молодые дурбы гонки не выдержали. К тому же им, ослабевшим, приходилось время от времени нести своего товарища, пострадавшего от збуна, и каждый раз принимать его под свою опеку им становилось всё труднее. Женщины, хотя их не нагружали лишней ношей, тоже выдохлись. Так что Свиму и Камрату, да и Сестерцию, всё чаще перепадала очередь брать переноску Сулона на себя.
А до желанной цели – укрыться в береговых зарослях – оставалось ещё не меньше трёх-четырёх свиджей, и, несмотря на все усилия беглецов, она словно не приближалась, а постоянно маячила в отдалении.
– Надо остановиться! – догнал Свима Харан. – Лучше потерять полпраузы, чем сегодня вообще не дойти до берега.
Свим сам уже подумывал о привале, но, стиснув зубы, в каком-то безудержном упрямстве двигался вперёд и увлекал за собой остальных. И сейчас он нёс тескомовца. Поэтому Харан как бы дал сигнал: всё, дальше издеваться, по сути, над собой, нет смысла.