– Иди, милая! Мы скоро встретимся.
Глава 2
– Жаль, – голос агоровца выдавал его растерянность. – Как же так произошло?
Жуперр вздохнул. Он устал и не выспался.
– Они ушли в дувары неизвестным нам проходом, а затем затопили его.
Он не оправдывался, а констатировал произошедшее. Он уже пережил свой шок от случившегося, а агоровец, по-видимому, это делал сейчас.
Общаясь с ним, с момента, когда представитель Агоры Тескома вначале пригрозил сместить его на посту руководителя Южной части организации, Жуперр постепенно стал проникаться его заботами. В нём исподволь созревало понимание необходимости проводимого мероприятия по поимке юного отпрыска всесильных некогда Бланков. В том немаловажную роль сыграла уязвлённое чувство бессилия перед поистине невероятной неуловимостью большой группы разумных, а вернее, неспособностью тескомовцев, несмотря на большие потери, уничтожить её. В конце концов, их деятельность как раз и направлена вообще на установление порядка и, в частности, для выполнения подобных данному случаю задач.
Голос с лёгким придыханием агоровца, что говорило опытному Жуперру о немалом возрасте невидимого собеседника, казался доносящимся в этот раз издалека, словно обладатель его за последние несколько прауз удалился на громадное расстояние.
– К сожалению, мы не знаем, кто скрывается под нэмом Свима Сувелина Симора.
– Даже Присмет не знает…
– Мне известно об этом. Он ещё не вернулся?
– Нет. Я думаю, он разочарован погоней.
– Это его дело… Но, может быть, он что-нибудь отметил примечательное, пока гонялся за Бланкой. Появиться, спроси. Теперь о Свиме. Есть косвенные данные его принадлежности, по крайней мере, к стоимённым. Попробуй навести справки о многоимённых, бывших до того в отлучке, а сейчас появившиеся в городе.
– Это мы сможем, – заверил Жуперр, но спохватился и поправился: – Не сразу, но сможем.
– Надеюсь. И ещё. Этот Свим… Когда только успел?.. Так вот, он как будто увёл за собой девушку по имени Клоуда. Клоуда Кавели Ковда пилот воздушного шара Тескома. Так утверждает другой пилот. Тоже женщина. Она видела Свима, но её представления о нём не совпадают с нашими. Другое дело, что она может узнать его, если появиться такая возможность. И Свима знает Присмет.
– Естественно, знает.
– Тогда… Ищи Свима. Через него мы сможем выйти на мальчика.
– Мы сможем… Мы… – буркнул себе под нос тескомовец, удостоверившись, что связь между ним и агоровцем оборвалась или закончилась.
Впрочем, этого наверняка он никогда не знал. И, наверное, не узнает.
Он тяжело поднялся и направился не свойственной ему шаркающей походкой давать распоряжение по вышеуказанной рекомендации дальнейших действий.
Глава 3
Камрат то ли спал, то ли грезил наяву. Тело его, горячее и неспокойное, наливалось тяжестью. Мышцы разбухали, сердце билось учащённо, беспрерывно ударяя мощными толчками в грудь. Постоянно мучила жажда, но бабка Калея, пробуждая его к действительности, отмеряла ведомую только ей норму еды и питья, насытиться которыми, как всё время хотелось Камрату, было невозможно.
На все вопросы жаждущего Калея отвечала одно и то же:
– Этого достаточно. Потерпи ещё… Осталось недолго ждать.
– Чего? – не слишком настойчиво и вяло интересовался Камрат, но бабкиным словам верил.
Постоянно он ощущал прилив новых необъяснимых чувств и чего-то невнятного, но усиленного происходящего с ним.
Комната, куда его поместили после встречи и ухода Свима с большей частью команды, с каждым новым возвращением из сна, словно скачком уменьшалась в размерах, мельчали вещи, заполнявшие её.
Стол, где его кормила Калея не казался теперь той громадой, которой он представлялся ему в первые праузы пребывания здесь. Вначале приходилось тянуться плечами до столешницы, чтобы взять руками кусочки прителя и бренды с большого подноса и бокал с питьём. Сейчас же он мог свободно облокотиться и при желании, протянув руку, коснуться противоположного края стола.
Порой сонливость и вялость всех членов его существа вдруг резко активизировались, и становилось понятным, что сил в нём прибавилось многократно.
А бабка Калея, фигуру которой он помнил с детских лет, прямо на глазах постепенно тончала, а рост её уменьшался. Однако она твердила своё:
– Потерпи ещё… Осталось недолго.
Он беспрекословно подчинялся её негромкому и ласковому голосу: таким он услышал его когда-то, со времени понимания окружающего. В тональности и обертонах этого голоса заключалась необыкновенная сила убеждения, успокоения и поддержки. Они давали Камрату целеустановки, и он следовал им безоглядно. Только иногда ему как будто хотелось, если не воспротивиться, то хотя бы возразить, но тут же в нём словно включался какой-то механизм, мягко подавляющий вспыхнувшее желание сопротивляться действиям и словам Калеи.