В миру новый, третий по счёту Аба-Ава получил скромный однословный нэм – Камрат. Учителей и наставников подбирали ему тщательно во многих городах не только в Сампатании. Но как заложенный Камрат к окончанию срока своего пребывания в заложенности знал только бабку Калею и помнил обитание с нею в отмирающей окраине Керпоса.
Шла последняя стадия подбора спутников и помощников Аба-Авы. Неурядицы, вспыхнувшие в бандеке, и слухи о появлении Три-Бланки едва не сорвали планы Снежных. Команда, почти сплочённая вокруг Камрата, вынуждена была избегать проторенных дорог, пробираться Дикими Землями, через заповедник Выродков, опоздать до наводнения в Примето и попасть в водоворот событий на Сажанее. Подготовленные в команду разумные до того, как попадали под защиту Аба-Авы, погибали, либо не могли к нему пробиться, а иные от потрясений теряли свой врождённый дар. Благо, это не коснулось Проводников…
Консолидация команды Аба-Авы началась с момента ночной встречи Камрата со Свимом и К”ньецем при выходе из Керпоса…
Глава 17
– Поистине, наша команда, наконец, в сборе. – Камрат встал, одур, едва не потеряв равновесие, вцепился в костёр кудрей приютившего его человека. Камрат на улыбки людей поморщился от рывка за волосы и снял его с плеча, водворив на место – за пазуху. – Мы прошли с вами к Скале Перехода лишь часть пути. И благодаря Проводникам, Малиону и огену Ой-Мою, мы удачно миновали внешнюю защиту подступов к Скале. И это тоже только начало тех препятствий, что предстоит нам преодолеть. Мне, к сожалению, неведомы те преграды и помехи, ещё поджидающие нас впереди. Но надеюсь, что каждый раз кто-то из нашей команды найдётся для того, чтобы очистить дорогу. Так что… – Камрат замолк, обвёл взглядом соратников и сказал-выдохнул: – В путь!
Турус древней дороги сохранил ровность, ил болота на него не оседал, растения не могли пробиться сквозь него, так что идти было легко, хотя и по щиколотку в воде. Попервоначалу создавалось впечатление, что вода просто не успевает отступать, так как команда продвигалась слишком быстро. Плеск и брызги даже развлекали людей, но вскоре стали надоедать. Обувь, конечно, справлялась, и ноги у всех оставались сухими. Правда, не у всех.
Всё-таки молодые дурбы экипировались как на прогулку. И у одного из оставшихся в команде, Лептока, молчаливого, словно постоянного углублённого в свои какие-то мрачные мысли, сапоги оказались не из вечного материала. И к тому же с короткими голенищами, вошедшими недавно в моду, так что идти ему становилось всё тяжелее, сапоги впитывали воду как губки. Он останавливался то один, то другой сапог, выливал воду, а потом, громко шлёпая, догонял команду, вызывая усмешки друзей.
– Может быть, немного переждём? – предложил Харан, нагнав Камрата. – Пусть воду сгонит. За нами почти сухо. Правда, вот по бокам…
А по бокам дороги вода стояла выше почти на треть бермета, но вниз не скатывалась, создавая своеобразный коридор.
– Вижу. Я же уже замедлял шаги, но слой воды на дороге не уменьшается. Так что думаю, это не от нас зависит.
– Значит, предопределено?.. Но зачем?.. И кем?.. – уныло задал вопросы Харан, больше адресованные к самому себе, чем Камрату.
Как только появились Знающие, Харан тут же узнал в них людей, что напали на него и его спутников, когда они пытались подняться к Краю Суременных гор. Это они вначале не пустили, а затем лишили его памяти и подтолкнули к логову арнахов, чтобы он там, находясь то ли в доре, то ли в беспамятстве вообще, дождался прихода Свима с Камратом.
От скупых недавних размышлений Камрата и не столь уж долгих своих размышлений, Харан пришёл к выводу о предопределении. И это его уязвило до глубины души. Ведь если это так, то вся его жизнь, все его поступки и то, чего он достиг, поднявшись из низов кастовой системы, и что он отводил только своим способностям, оказывается на самом деле лишь предопределение.
Предопределено кем-то вне его, без его ведома!..
А как же он сам? Его дерзания, поиски, скитания, любовь самой канилы Правителя бандеки, обретение друзей, в том числе и в команде Свима, – всё, на поверку, к нему самому не имеет отношения, всё это предопределено в нём.
Трудно сознавать себя пустышкой, никчемностью, заполненной и выпестованной внешними силами до того состояния и положения, которое он занял в жизни не только своей, но и других людей и разумных, появившихся на его пути, как было теперь понятно, не по воле случая, а по повелению… Да-да, именно повелению со стороны. И эти другие, по всему, тоже шли на контакт с ним не в силу своих симпатий или антипатий к нему, но действовали только и только по подсказке ведущих их сил…