Неужели среди них и Гелина?..
Её любовь к нему… а его к ней?..
В это не верилось. Но все они в команде подневольные, все предопределённые и взаимосвязанные этой предопределённостью как совокупность мелких деталей сложного механизма. Они вне его – ничто, но и он без них – лишь груда деталей до сборки, некая потенция, не более того.
Думал ли кто так, как думает он, Харан не знал. Но, наверное, кое-кого подобные мысли посещали. Об этом можно было судить по репликам молодых дурбов, всё чаще вспоминающих отпавших по дороге товарищей, по примолкнувшим и впавшим в думы женщинам, по репликам между Сестерцием и Жаристой, по высказанным в том же духе словам Гелины:
– Как мы все здесь оказались связанными…
Камрат же на его вопросы, отозвался, совершенно по иному толкуя его мысли:
– Не только кем-то, как ты, вижу, предполагаешь. Но и мы внесли в это предопределение своё, и не только как избранные, но и как способные к тому. А это главное. Не только принять предопределённость, но и выполнить её предназначение. И эта способность у каждого из нас неповторима и индивидуальна.
– Это понятно. Но как подумаю…
– Забудь, Харан! Легче не станет. Зачем терзать себя? Мы всё прошли и теперь здесь… по предопределению.
– Это так, – согласился Харан, слегка удивлённый открытием: даже Камрата посещают мысли, возникающие у него самого, и тоже, наверное, наводят бывшего заложенного на какие-то не совсем приятные выводы. Поэтому он решил изменить тему разговора. – Я как-то в кабинете Гамарнака видел карту Сампатании. И на ней… Знал бы тогда, что понадобиться, рассмотрел бы получше… Так на ней Скала Перехода располагалась почти в центре Болота Второго. А это довольно далеко от берега.
– Примерно?.. Я этого не знаю, – ухватился Камрата неожиданную подсказку, так как даже не мог предполагать предстоящих расстояний и времени, потраченного на их преодоления.
– Да, только примерно. Говорю, знать бы… И не в свиджах. Вот если будем идти так же, как весной по Диким Землям, то, наверное, дней на пятнадцать пути, а то и чуть больше.
Камрат покачал головой.
– Далеко и долго… Весной мы шли, конечно, не быстро, но свиджей по тридцать порой покрывали. Тогда… – с интонациями Свима, произнёс Камрат. – Это свиджей четыреста. Н-да… Надо оценить наши припасы. Хорошо, что мы запаслись, но… Четыреста. Это много.
– Мне бы раньше вспомнить, – сокрушённо сказал Харан. – Но из головы вылетело.
Камрат с улыбкой глянул сверху вниз на Харана.
– Не твоё ли это предназначение? Знать, сколько нам предстоит идти? А?
– Если только это, то… мне впору повернуть назад, чтобы не путаться у вас под ногами.
– Это я так, к слову. Думаю, твоё знание расстояния до Скалы случайное. Побочное… Но мы вот уже прошли свиджей пять и не встретили ничего неожиданного. Пора и вправду сделать передышку.
– Я и говорю – пора. Только здесь присесть даже не на что.
– Если предопределённость, – усмехнулся Камрат, – то вскоре должно появиться нечто, чтобы присесть.
– С едой и ночлегом, – подхватил игру Харан.
– Размечтались, – раздался сзади насмешливый голос Ольдима. – Посмотрите, что это там? Или что?
Слева на паучьих ногах двигалось странное создание почти параллельно дороге. Оно обгоняло команду и, можно было предположить – пути их где-то впереди пересекутся.
– Давно?.. Оно?
– Минтов пять, как появилось. Мы не замечали, так как оно нас нагнало.
Камрат остановился, люди и путры сгрудились.
– Та-ак, – проговорил Свим. – Я уже где-то такое видел… Точно! Когда шёл с Присметом в Габун. По дороге в небольшом посёлке… Сейчас вспомню…
– В Толдуне?
– Да-а… – Свим обернулся в Ольдиму. – Ты тоже видел? Значит, я не ошибся. Присмет ещё сказал,… так… Он сказал, что это древняя скульптура. Это когда люди уже не знали, что ещё можно придумать, вот и создавали нелепицы.
– Скульптуры не бегают, – возразил Ольдим.
– Да, уж, – согласился Камрат.
Ольдим продолжил:
– Это мавша. Помните; «Мавша оградит нас и слева и справа…»
– Неужели мавша? – воскликнул Харан.
О мавшах он слышал, когда бродил из бандеки в бандеку. И где-то ему даже показывали останки одного из них, приспособленных для каких-то нужд поселения людей.
Казалось, о мавше знали только он и Ольдим. Знающие развели руками, мол, им неведомы такие существа. Кое-что о них мог сказать Орей, но он пока что не нашёл своего места в команде, где ему не понравилось всё: и сдержанность людей и путров, входящих в неё, а он привык к вольнице, царящей в банде; и авторитет лишь одного человека – Камрата; и отношение к нему самому, все словно чурались его, Знающие, особенно Ей-Фей, как будто никогда его до сего дня не видели, хотя промышляли с ним совместно в банде Кемеша не один год. Зато подошедшие Малион и Невлой подтвердили мнение Ольдима.