Головная боль исчезла, и меня накрыла эйфория. Появилось ощущение, что паззл сложился, я знаю смысл своей жизни, смысл всего. Мне открыты все секреты мироздания. Я почувствовал связь. Я наслаждаюсь существованием, радуюсь до слез за все сущее, наполняясь вдохновением и любовью. Время и пространство стали условностями и превратились в единство. Но вдруг появилось ощущение падения, и я рухнул обратно в свое тело, захлебываясь кровью.
Я задыхался, корчился от боли и заходился в тяжелом кашле. Все тело пылает, каждая клеточка кричит в агонии. Боль стала невыносимой. Я принялся царапать свое горло, но перчатки лишь скребли по скафандру. Нащупав застежку, я сорвал проклятый шлем, и тут мне в лицо словно вылили ведро самой едкой кислоты. Я мгновенно ослеп и оглох, но боль продолжала въедаться в меня. Казалось, агония длится целую вечность, и вся моя жизнь состоит из боли.
В ушах появился какой-то шум. Кажется, меня перемещают. Темно. Снова шум. Вроде бы чей-то голос.
— Ирвин, прости, прости пожалуйста, — я услышал над собой шепот. — Не надо было вести тебя к Гарракасу. Я не знала, что на тебя падет проклятие. Это было глупо.
Этот голос. Очень знакомый. Дана? На меня вдруг снизошло озарение, и я вспомнил часть своих ощущений. Что все это значит? Мне это снится? Я должен был умереть. Должно быть, это галлюцинации агонизирующего мозга. Я словно слышу голос Даны и понимаю, о чем она говорит.
Моей щеки коснулась прохладная ладонь. Как приятно! Боже, это просто непередаваемое ощущение. Столько всего в этом прикосновении.
Кажется, я снова отрубился. Вокруг что-то изменилось. Совсем рядом прогремел взрыв, меня тряхнуло, и я почувствовал спиной прошедшую по земле вибрацию. За взрывом последовал яростный крик, что-то ударило в землю. Похоже, рядом со мной кто-то сражается. Я попытался пошевелиться и разлепить глаза, но добился только ощущения болезненных мурашек, словно тысячи иголок кололи мое тело. Сказать что-либо тоже не получалось, из моего горла лишь с хрипом выходил воздух.
Что-то грузно упало на землю, и звуки схватки затихли. Меня взяли на руки и понесли. На коже появилось ощущение ветра. Затем вдруг стемнело, и я ощутил спиной холодное прикосновение камня.
— Переждем здесь, — послышался шепот Даны. — Прости, Ирвин. Я не знаю, сколько еще мы продержимся. Даже с силой шиссаха я слишком слаба без кораса.
Я постоянно ухожу в отключку, словно кто-то балуется переключателем питания в моей голове. В один из таких моментов я снова увидел себя со стороны. Я лежал на спине в каком-то коротком тоннеле, а у выхода которого сидела Дана. Я с облегчением отметил, что обе кисти у девушки на месте. Видимо, откушенная костяной гончей рука успела регенерировать.
Снаружи тоннеля караулила какая-то тварь, нечто среднее между пауком и богомолом. Еще я видел движение в толще земли вокруг. Отвратительные личинки проедали проходы, словно вагоны метро, самостоятельно прокладывающие новые линии. Земля в окрестностях была испещрена ходами, кое-где выходящими наружу. Помимо личинок в норах скрывались и взрослые жуки. У пары нор я заметил таких же пауко-богомолов, стерегущих добычу.
Я посмотрел шире, заметил неподалеку ручей и проследил по нему до овального озера. Водоем был не сильно большим в ширину, но глубиной уходил на многие километры, и в своих темных водах скрывал несколько страшных тварей. Но меня заинтересовало нечто вроде воздушного шара, парящего над озером. Эта штука крепилась к берегам длинными нитями. Приглядевшись, я увидел внутри шара свернувшуюся и зреющую жизнь и понял, что это чье-то яйцо.
Снова пришло ощущение падения, и я рывком вернулся в свое тело.
— Дана, слышишь меня? — на этот раз мне удалось хрипло позвать спутницу, и девушка тут же оказалась рядом.
— Я здесь, Ирвин, — донесся взволнованный голос.
— Здесь нельзя оставаться, — я закашлялся. Горло нестерпимо чесалось. — Сюда копает большой жук. Он не потерпит конкурентов в своем тоннеле.
— Я поняла, — Дана принялась поднимать меня.
— Подожди. Снаружи ждет тварь. Не знаю, как на твоем языке. Парой больших согнутых конечностей он хватает добычу, ходит на восьми ногах.