Первый скелет был весь покрыт грязью. Один из аквалангистов приволок его к полицейскому катеру, подвел сеть, влез на палубу и вытянул находку. Теперь безголовый скелет лежал в сети на брезенте у самых ног д’Агосты, похожий на улов какого-то дьявольского рыбака.
– Господи, неужели его нельзя было чуть-чуть сполоснуть! – д’Агоста скривился от аммиачного духа.
– Вы позволите мне его окатить из шланга, сэр? – подошел к водяной помпе ныряльщик.
– Окати вначале себя.
Водолаз выглядел потрясающе: к голове прилип развернутый во всю длину презерватив, с ног стекала вонючая жижа. Еще два водолаза поднялись на борт и принялись осторожно тянуть за веревку. Вскоре на поверхности возник и третий, свободной рукой придерживая второй скелет. Когда второй скелет тоже оказался на палубе и все увидели, что и у него нет головы, воцарилась гробовая тишина. Д’Агоста посмотрел на найденный и уже помещенный в целлофановый мешок брикет героина – и неожиданно для самого себя понял, что потерял к этому брикету всякий интерес.
Лейтенант задумчиво затянулся дымом и неторопливо осмотрел Клоаку. Его взгляд задержался на устье обводного отвода Вестсайдского коллектора. Этот обводной, пожалуй, был самым крупным водостоком города, собирая сточные воды со всего Верхнего Вест-Сайда. Каждый раз, когда на Манхэттене был ливень, очистные сооружения канализационной станции Нижнего Гудзона, не справляясь с нагрузкой, сбрасывали тысячи галлонов неочищенных стоков через Вестсайдский обводной. Прямиком в Клоаку.
Д’Агоста выкинул окурок за борт:
– Вот что, мужики. Придется вам помокнуть еще раз. Мне нужны черепа.
Л уис Падельски, младший судмедэксперт города Нью-Йорка бросил взгляд на часы, прислушиваясь к урчанию в желудке. Он буквально умирал от голода. Три долгих дня он питался одним только коктейлем «Береги фигуру», и вот наконец близился долгожданный миг, когда он сможет насладиться жареным цыпленком. Падельски погладил свое обширное брюшко, ткнул в него пальцем, ущипнул – кажется, уменьшилось. Да, похоже, что так.
Отхлебнув кофе из бумажного стаканчика – пятого за день, – он взглянул в рабочий листок. Ага! Наконец что-то интересное. Ему страшно надоели огнестрельные и колотые раны, так же как, впрочем, и скоропостижные кончины.
В дальнем конце прозекторской раздался стук двери из нержавеющей стали, и медсестра Шейла Рокко, вкатив в помещение труп, переложила его на хирургический стол. Падельски посмотрел на тело, отвернулся и тут же посмотрел еще раз. «Слово „тело“ тут не совсем уместно», – решил он. То, что лежало на столе, было скелетом, покрытым остатками плоти. Падельски сморщил нос.
Рокко перекатила стол под лампу и начала готовить дренажную трубку.
– Не трудись, – бросил Падельски. Единственный предмет, который здесь следовало осушить, был стаканчик с кофе. Он прикончил кофе одним глотком и, швырнув стаканчик в мусорную корзину, сверил бирку на трупе с рабочим листом, поставил свою подпись и принялся натягивать зеленые латексные перчатки.
– Кого ты приволокла мне на сей раз, Шейла? Пещерного человека? – Рокко нахмурила брови и поправила лампу над столом. – Его закопали лет двести назад. И закопали, судя по вони, в дерьме. Фараон Дерьмохамон собственной персоной.
Рокко поджала губки. Когда Падельски наконец отсмеялся, она молча передала ему сопроводиловку.
Медэксперт пробежал глазами запись. Неожиданно он выпрямился:
– Извлечено из Протоки Гумбольдта. Боже всемогущий! – Он покосился на ящик с хирургическими перчатками, размышляя, не стоит ли натянуть еще пару, но все же решил этого не делать. – Хм-м-м. Обезглавлен… Голова пока не обнаружена… Никакой одежды, однако там, где когда-то была талия, имеется металлический пояс…
Он осмотрел останки и глянул на бирку, которая теперь свешивалась со стола.
– Что же, посмотрим. – Он взял пакет.
В пакете оказался золотой пояс с украшенной топазом пряжкой в стиле Уфицци. Падельски знал, что пояс уже прошел через лабораторию, но трогать его без дела все же не рекомендовалось. На внутренней стороне пряжки патологоанатом увидел номер.
– Дорогая штучка, – сказал он, кивая в сторону пояса. – Скорее всего это пещерная женщина. Или пещерный трансвестит. – И судмедэксперт опять громогласно загоготал.
– Нам следует проявлять больше почтения к усопшим, доктор Падельски, – сурово произнесла Рокко.
– Конечно-конечно. – Он отложил сопроводиловку и, поправив расположенный над столом микрофон, сказал: – Шейла, дорогая, тебя не затруднит включить магнитофон?
Как только щелкнул выключатель, голос медика неожиданно стал сухим и профессиональным.
– Говорит доктор Луис Падельски. Сегодня второе августа. Время двенадцать ноль пять. В работе мне ассистирует Шейла Рокко, и мы приступаем к исследованию… – он посмотрел на бирку: – …номера А-1430. Мы имеем обезглавленное тело, практически полностью скелетизировавшееся… Шейла, не могла бы ты его выпрямить? …длиной примерно четыре фута восемь дюймов. Если добавить утраченный череп, то мы получим что-то около пяти футов и шести-семи дюймов. Переходим к определению пола. Таз широкий. Итак, мы имеем дело с женщиной. Поясничные позвонки в норме, следовательно, ей менее сорока лет. Трудно определить, сколько времени она находилась в погруженном состоянии. Присутствует ярко выраженный запах… м-м-м… канализации. Кости имеют оранжево-бурый окрас, как будто их длительное время выдерживали в грязи. В то же время сохранилось достаточное количество соединительной ткани, удерживающей костяк. Имеются обрывки мышечной ткани вокруг суставов бедренных костей, а также на крестце и седалищных костях. Материала для анализа крови и ДНК более чем достаточно… Ножницы, пожалуйста. – Отрезав кусочек мышечной ткани и положив его в пакет, медик продолжил: – Шейла, не могла бы ты перевернуть таз набок? Теперь смотрим дальше… скелет сохранился практически полностью, если не считать отсутствия черепа. Похоже, не хватает и второго шейного позвонка… остальные шесть позвонков шейного раздела на месте… утрачены два ребра и вся левая ступня.
Закончив описание скелета, Падельски отодвинулся от микрофона.
Он неспешно подобрал нужный инструмент, отделил плечевую кость от предплечья, склонился над позвоночником и взял с него несколько образцов ткани.
– Пилу! – коротко бросил врач, надевая одноразовые защитные очки.
Шейла передала ему небольшой прибор, приводимый в действие сжатым азотом. Падельски включил пилу и подождал, пока двигатель наберет обороты. Когда алмазное лезвие прикоснулось к кости, раздался пронзительный писк: казалось, будто в прозекторскую влетел огромный разъяренный комар. Звук принес с собой вонь костной пыли, сточной ямы и разложившегося спинного мозга.
В помещении запахло смертью.
Взяв несколько образцов, доктор передал их Шейле.
– Мне потребуются микросрезы и их стереофотографии в большом увеличении. – Он отошел от стола и выключил магнитофон.
Рокко записала это требование на пакетах с образцами.
Раздался стук в дверь. Медсестра вышла из комнаты. Вскоре она заглянула в дверь:
– Произведено предварительное опознание. По поясу. Это – Памела Вишер.
– Памела Вишер из светской тусовки? – переспросил Падельски, стягивая защитные очки. – Боже…
– Кроме того, есть еще один скелет. Из того же места.
Падельски уже направился к раковине, чтобы снять перчатки и вымыть руки.
– Еще один? – раздраженно спросил он. – Какого дьявола они не притащили его сразу? Я мог бы положить их бок о бок и обработать одновременно.
Он бросил взгляд на часы. Пятнадцать минут второго. Проклятие! Жареный цыпленок откладывается как минимум до трех. Еще минута – и он упадет в голодный обморок.
Двери распахнулись. В прозекторскую вкатили второй скелет. Падельски включил микрофон и отправился за очередным стаканчиком кофе.