Брамбелл нежно, почти любовно провел пальцами по бурому позвоночнику и продолжил лекцию:
– У обоих скелетов имеется еще одна общая любопытная аномалия, которую мы заметили только вчера вечером. Доктор Падельски, не могли бы вы оказать нам любезность и принести микроскоп?
Тучный мужчина в лабораторном халате исчез во тьме и тут же появился, катя перед собой большой бинокулярный микроскоп со снятым предметным столиком. Он остановил микроскоп над шейными позвонками изуродованного скелета, заглянул в окуляры, настроил фокусировку и отступил назад.
Брамбелл поднял ладонь:
– Прошу вас, доктор Фрок.
Фрок подъехал к столу и, прильнув к окулярам, застыл в неподвижности. Время шло. Наконец он распрямился и, ни слова не говоря, откатил свое кресло назад.
– Теперь вы, доктор Грин, – повернулся к ней патологоанатом. Марго подошла к микроскопу и склонилась над окулярами, зная, что находится в центре внимания.
Вначале она не могла понять, что это. Затем сообразила – бинокуляр сфокусирован на шейном позвонке. На одном из его краев виднелось несколько неглубоких, ровных бороздок.
Она медленно распрямилась, чувствуя, как возвращаются прошлые страхи и отказываясь верить в то, о чем кричали эти борозды на кости.
– Ваше мнение, доктор Грин? – вскинул брови главный судмедэксперт Нью-Йорка.
Марго глубоко вздохнула и, собравшись с силами, произнесла:
– Если делать догадки, то я предположила бы, что вижу следы зубов.
Она встретилась взглядом с доктором Фроком.
Теперь Марго знала – точнее, оба они теперь знали, – почему Фрока пригласили на эту встречу.
Брамбелл спокойно ждал, пока все посмотрят в микроскоп. Потом, ни слова не говоря, прокатил бинокуляр над скелетом Памелы Вишер и настроил фокусировку, но теперь уже над костями таза. И снова первым к микроскопу подкатил Фрок, а за ним – Марго. Сомнений не оставалось. Марго ясно увидела, что в некоторых местах костная поверхность прокушена, и зубы проникли в губчатую ткань.
– Лейтенант д’Агоста сообщил мне, что скелеты доставлены из Вестсайдского обводного коллектора, – щурясь от яркого света, сказал Фрок.
– Точно, – подтвердил д’Агоста.
– Вынесло во время последнего ливня?
– Теоретически да.
– Не исключено, что нашу парочку попробовали на зуб бродячие псы, пока тела находились в канализации.
– Это – одна из возможностей, – согласился Брамбелл. – Судя по глубине следов, я определил бы давление зубов примерно в 1 200 фунтов на квадратный дюйм. Пожалуй, для собаки многовато. Как, по-вашему?
– Нет. Если кусал родезийский риджбек.
– А может, собака Баскервилей, профессор? – Брамбелл склонил голову набок.
– Я не убежден, что давление зубов столь велико, как вы утверждаете, – уловив сарказм, сердито бросил Фрок.
– Аллигатор, – высказал предположение д’Агоста.
Все разом повернулись к нему.
– Аллигатор, – повторил он чуть ли не воинственно. – Да вы и сами знаете. Их спускают, совсем маленьких, в унитазы, и они вырастают большими в канализации. Я об этом где-то читал.
Брамбелл издал сухой, как песок в пустыне, смешок и назидательно произнес:
– У аллигаторов, лейтенант, как и у всех рептилий, зубы имеют коническую форму. Эти же следы оставлены небольшими треугольными зубами млекопитающего, скорее всего из семейства псовых.
– Из семейства. Но необязательно самой собаки. Давайте не станем забывать основополагающего принципа: самое простое объяснение, как правило, самое верное.
Брамбелл, набычившись, уставился на Фрока:
– Я знаю, что это основополагающий принцип ученых. В нашем же деле мы придерживаемся принципа Шерлока Холмса: «Когда вы устраните невозможное, то все, что осталось – каким бы невероятным оно ни выглядело, – должно оказаться истиной».
– Ну и какие же ответы остаются, доктор Брамбелл? – поинтересовался Фрок.
– В настоящий момент у меня нет убедительных объяснений.
Фрок откинулся на спинку инвалидного кресла.
– Второй скелет представляет определенный интерес. Возможно даже, что он стоил путешествия из Мендхэма. Но вы забыли, что я удалился на покой.
Марго задумчиво смотрела на Фрока. Профессор, насколько она его знала, должен был бы заинтересоваться этой головоломкой. Неужели останки напомнили Фроку – так же как и ей – события полуторагодовой давности? Если так, его отношение понятно. Старик сопротивляется. Такие воспоминания не способствуют спокойному отдыху.
В беседу вступила Оливия Мирриам: