Генрих из династии Капетингов, сын короля Роберта II и Констанции Арльской, родился в 1011 году и правил у себя в стране начиная с двадцатилетнего возраста.
Когда Генрих I стал королем, Бургундия была отдана его младшему брату, который стал родоначальником особого герцогского рода.
Первоначально, в 1034 году, Генрих был обручен с Матильдой, дочерью императора Священной Римской империи Конрада II, но брак не состоялся из-за преждевременной смерти невесты, которая даже не успела познакомиться со своим нареченным.
В 1043 году Генрих женился на другой Матильде, дочери маркграфа Фризии и племяннице императора Германии Генриха III, однако через год она скончалась в результате неудачного кесарева сечения.
Таким образом, к моменту отправки второго посольства в далекий Киев тридцатисемилетний Генрих был вдов и бездетен. «Неужели, — без тени иронии думал король, — мне никогда не повезет». Подобное положение его сильно тяготило. Конечно, у короля были весьма прелестные наложницы, и это немного успокаивало нервы, но не могло избавить от постоянной тоски, ибо он хотел найти именно супругу, законную супругу, способную стать королевой Франции, а его осчастливить наследниками…
Послам было поручено любой ценой получить согласие на брак именно с Анной, ибо, как мы уже говорили, до Франции «дошла слава о прелестях княжны, дочери Ярослава». Король велел передать, что он «очарован рассказом о ее совершенствах».
Ко всему прочему, до короля дошли слухи о плодовитости славянских княжон. Когда умерла королева Матильда, Генрих размышлял недолго. Почти все соседние монархи уже состояли с домом Капетингов в кровном родстве, а Церковь сурово карала за браки на родственницах до седьмого колена, называя их кровосмесительными. Эта мера принесла много затруднений королям. Бедняги и на самом деле почти все были родственниками, так что теперь создать достойную супружескую пару стало очень сложно, а для некоторых государей практически невозможно.
Мысль обратиться в поисках невесты к далекому великому князю Киевскому пришла Генриху практически сразу. К тому же, наведя справки, он узнал, что женой Ярослава была дочь короля Швеции Олафа и сам он уже выдал одну дочь за норвежского короля Харальда Смелого, а другую — за венгерского короля Андрея. Кроме того, Генриха уверяли, что у киевского правителя лари набиты золотыми монетами, и это обстоятельство еще более усилило его влечение к далекой русской красавице.
Несмотря на непредвиденные задержки в пути и огромное расстояние от Парижа до русских границ, послы короля Франции благополучно прибыли в Киев. Посольство возглавлял епископ Шалонский Роже, сын графа Намюрского.
Ценя его дипломатические способности, король Генрих неоднократно посылал Роже с ответственными поручениями в Нормандию и даже к императору Священной Римской империи Конраду II. Теперь, когда король вновь решил жениться, он не мог найти лучшего посредника в таком деле, чем епископ из Шалона.
Вторым послом ехал Готье Савейер, епископ города Mo, человек совершенно другого склада, мало пригодный для хозяйственных дел, но весьма ученый муж, прозванный за свою начитанность Всезнайкой (впоследствии он станет учителем и духовником Анны).
Сопровождавший посольство сеньор Гослен де Шони, получивший повеление защищать епископов от разбойных нападений на глухих дорогах, был рыцарем до мозга костей: он отлично владел мечом, метко стрелял из арбалета и считался самым неутомимым охотником в королевских владениях.
Послов сопровождали еще несколько славных рыцарей, а также много оруженосцев и конюхов. Воины ехали в длинных кожаных панцирях с медными бляхами, в таких же штанах ниже колен и в кованых шлемах, защищавших от ударов голову и нос. Копья у франкских воинов были тяжелые, а щиты таких размеров, что хорошо защищали все тело.
Замедляли передвижение посольства тяжелые повозки с дарами, посланными Генрихом отцу своей будущей жены: в подарок князю Ярославу предназначались великолепные боевые мечи, заморские ткани, чаши из драгоценных металлов…
Две дочери Ярослава Мудрого действительно уже были выданы за иноземцев: Елизавета — за норвежского короля, а Анастасия — за венгерского. Эти браки, как считал их отец, укрепляли дружбу и мир.
А теперь вот приехали послы, чтобы увезти его третью дочь во владения французского короля. Великому князю приходилось подумать о многом: какие выгоды можно было бы извлечь из такого брачного союза и не даст ли новое родство возможность завязать отношения с далеким Римом, чтобы при случае оказывать давление на заносчивый Константинополь? Как поступить? Видимо, следовало бы поскорее послать за сыном Всеволодом, чтобы приготовиться к приему послов, а пока сообщить Ирине (так Ярослав называл свою жену Ингегерду) о предстоящих переговорах. Удивительно, но меньше всего князь Ярослав думал в этот момент о том, чтобы спросить мнение дочери или хотя бы уведомить ее о происходящем. Еще бы, разве не говорили мудрецы, что снисходительные отцы делают детей неблагодарными, а участь всякой девицы — подчиняться родительской воле и жить в послушании…