Мы пробежали последние несколько ярдов, больше из бравады, чем по необходимости, поскольку не замечалось никаких признаков погони. В лунном свете печальное состояние городских стен стало еще более очевидным. Оставшиеся от римлян кирпичи, из которых были сложены нижние ряды, раскрошились, тесаные камни времен Вильгельма Завоевателя утратили форму и расшатались, а вверх от просевшего фундамента тянулись здоровенные трещины. Я потащил Билла влево.
— Тут где-то есть куча дров, — сказал я ему. И точно, впереди, из-за поворота стены показалась здоровенная поленница, выложенная вдоль вертикального выступа. Мы бросились туда, без особых усилий вскарабкались наверх, обнаружили, что выступ образует удобный пандус, ведущий прямо на вершину стены, и взобрались на парапет. Зубцы с бойницами, как редкие зубы, уходили во тьму по обе стороны от нас. Мы осторожно двинулись по стене, пригнувшись и выглядывая наружу через каждые несколько шагов в поисках удобного для приземления местечка.
— Видишь что-нибудь? — спросил Билл.
— Вижу только, что здесь нетрудно свернуть себе шею, — пробормотал я в ответ. И тут заметил нечто позади, довольно далеко, к востоку от нас.
— Там свет, приятель! На стене! — Билл тоже это увидел.
Теперь нам стали слышны и звуки: топот по каменным плитам. В дальнем конце Окс-лейн замелькали факелы и, кажется, медленно двинулись по направлению к нам.
Мы рванули по стене, словно пара крыс, то и дело выглядывая за зубцы в поисках места, где можно спрыгнуть на землю, и снова пригибаясь на бегу. Оба понимали, что нас легко заметить на фоне освещенного луной неба, а толпа преследователей на Окс-лейн приближалась, мы уже слышали их голоса. А может, это были другие преследователи, гнавшиеся по другим улицам. На внешней стороне стены, у фундамента не было ничего подходящего. Возможно, городские власти успели очистить этот участок или здесь прошел пожар, уничтожив стихийную шаткую застройку и превратив в пепел убогие гнилые домишки, обычно лепившиеся прямо к кирпичной стене. А нам уже следовало прыгать, пусть с риском для жизни. Я присел на корточки, дожидаясь Билла, и когда нагнулся, прислонившись к ледяному камню, уловил малоприятный запашок. Я вытянул шею и вгляделся. Внизу виднелась темная масса, возвышаясь в рост человека и прилегая к самой стене.
— Смотри, братец, — прохрипел я подоспевшему Биллу. — Навозная куча!
Он тоже вгляделся во тьму, а когда обернулся, на лице его сияла улыбка.
— Только погляди на эту огромную кучу дерьма!
Я секунду смотрел на него, а потом нас обуял такой приступ хохота, что мы согнулись пополам, зажимая рты ладонями и вовсю молотя кулаками друг друга и каменные зубцы стены. Мы хохотали так, как могут хохотать только те, у кого остался мизерный выбор: либо на виселицу, либо в свежее дерьмо. А потом мы прыгнули.
Ощущение было такое, словно летишь долго-долго. Я чувствовал, как в ушах свистит воздух, а по ногам в предвкушении удара бегут мурашки. Потом я приземлился, по колени провалившись в мягкую, засасывающую субстанцию. Миг спустя рядом плюхнулся Билл. Вонь здесь стояла невыносимая. Мы погрузились в чудовищную кучу навоза, кухонных отходов, требухи забитых животных — словно в огромный созревший прыщ, готовый вот-вот лопнуть, разбрасывая вокруг ядовитые и зловонные отбросы этого гнусного поселения. Миазмы, волной накрывшие нас, наводили на мысль о самом разном дерьме — человеческом и свином, коровьем и лошадином. Ногам стало до отвращения тепло, даже жарко, и я рванулся на волю. Но трясина подо мной затягивала внутрь кучи. Я собрался с силами и сделал еще одну попытку выбраться. Билл с отборной бранью барахтался рядом. Я чувствовал между ногами слизистую жижу. Потом что-то скользнуло по ступне. Я заорал и дернулся вперед, на секунду ужаснувшись, что уже не выберусь, но под весом собственного тела вывалился наружу. Часть кучи распалась, выпуская нас на волю. И мы с Биллом выпали головой вперед и покатились вниз по склону, увлекая за собой разную дрянь, пока не уперлись в мощные заросли ежевики и стену из прошлогодней крапивы, которые нас и остановили. Я обнаружил, что сжимаю в руке свиную челюсть, и отшвырнул ее в сторону.