— Поверьте, я отношусь к пересказанному с большим скептицизмом, — ответил Волков, — пока что у меня на руках лишь косвенные улики, да устные показания.
— Мне бы вашу уверенность. А меж тем местные сказания полнятся описанием множества чудищ. И они куда страшнее монстра, созданного мадам Шелли. Это и традиционные твари якутского народа, и привезенные верования русских колонистов. Например, полудённицы, шишиги, болотницы, вурдалаки или эти… якутские юёры. Ожившие трупы похороненных без обряда или погибших страшной смертью. Ночью они принимают человеческий облик и идут на охоту, а встретив жертву…
— Ладно, довольно, — Волков плюхнул свой конец мешка на снег, — так мы будем плутать да утра. Предлагаю оставить инструменты здесь, разделиться и поискать нужные могилы.
— Разделиться, вы серьезно? — Спицын опять пригубил из фляги.
— Соглашусь с товарищем комиссаром. Я пойду в ту сторону.
— Я продолжу путь вперёд. Виктор Петрович, вам направо, — Волков протянул доктору запасной фонарь.
— Просто замечательно! — Спицын зло выхватил фонарь из рук комиссара и с опаской двинулся по узкой колее, отходящей от основной тропы.
Волков тщетно пытался осветить себе дорогу. Вновь поднялась метель, и теперь фонарь был годен лишь на то, чтобы, подводя его максимально близко, читать надписи на крестах и надгробиях. Тропа уже спустя пару саженей закончилась, и приходилось разметать своим телом снежные завалы, рискуя ненароком зацепиться за какой-нибудь крест. Он шёл в полный рост, не особо опасаясь быть замеченным. Раньше погост охранялся сторожем и обслуживался священнослужителями из прилежащего храма. Но теперь все они бежали кто куда, и кладбище пришло в упадок. Более того, за последние годы оно бесконтрольно росло. Уже за каменной оградой появились совсем уж бедные могилы, многие вовсе не имели надгробного камня и хранили в себе безымянных мертвецов. Это было немудрено — многих родственники упокоевали в спешке или вовсе этим занимались чужие люди. Проходя мимо очередного креста, сколоченного из чего попало, Валерий, как мог, смел с памятных табличек снег. Часто вместе со снегом сходила и часть надписи. То и дело попадались особенные мужские могилы с повторяющимися датами: тысяча девятьсот четырнадцатый… пятнадцатый, шестнадцатый, семнадцатый, восемнадцатый… У каждой такой могилы он останавливался ненадолго, снимая фуражку. Всего он останавливался так с полсотни раз. За вычетом даты рождения из даты смерти, выходило, что многим не было и двадцати. Сколько ещё таких могил, забытых, засыпанных снегом, с покосившимися крестами и сколотыми надгробиями, находится на этой земле… сколько будет ещё? Когда-нибудь и он окажется среди них, может, даже в ближайшее время.
От печальных мыслей Валерия отвлёк крик. Кричал Спицын, испугано и истошно. Волков выхватил пистолет и побежал напрямик, перемахивая через дощатые оградки и огибая могильные насыпи. Наперерез ему мчался огонёк. Это был фонарь Лунёва. Они встретились у брошенного ими мешка и прислушались к источнику крика. Фонаря доктора нигде не было видно. Вдруг Волков разглядел в паре десятков шагов от себя человекоподобный силуэт с крыльями. В голове вспыхнул образ инфернального филина.
— Лунёв, ты видишь это?
— Да!
— Огонь!
Загромыхали выстрелы. Комиссар заметил, как со стороны силуэта так же начали появляться всполохи. Волков присел за ближайшим надгробием и ещё раз нажал на спуск, когда наконец понял, что это их собственные пули уходят на рикошет.
— Отставить! Оно неживое.
Силуэт на проверку оказался статуей ангела с распростёртыми руками к небу.
— Крик стих, — Лунёв спешно вставлял в барабан патроны, — чёрт, где же он? Спицын! Доктор, отзовитесь!
— Поспешим! — Волков спешно перепрыгнул очередную насыпь и чуть не провалился в разрытую могилу.
Со дна её послышался замогильный хриплый голос.
— В-о-о-о-лков! В-о-о-лков! Это-о вы, товарищ комиссар?
— Виктор Петрович? — Валерий подозвал коменданта, и, насколько позволяла рука, спустил вниз лампу, осветив испачканное и перепуганное лицо врача.
— Вытаскивайте меня отсюда! Тут же, сука, покойник! Тащите, ублюдки, тащите!
— Успокойтесь, нет тут ни тела, ни гроба, — давясь смехом, выдыхал Лунёв, хватая хирурга за руку, — просто кто-то выкопал яму, а захоронения не провёл! Вы ногу там не сломали?
— Я вам, блядь, сломаю. Лунёв! Какое гадство! Да вытащите меня уже наконец, хватит ржать, безмозглое животное!