У меня кружится голова.
— В городе не осталось правящих семей. Георгий и Виктор скончались. Ольгимский мёртв. Сабуров сложит свои полномочия завтра. Остаётся только…
— Уклад. Значит, когда…
— Да. Ты принял власть Уклада. Ты взял меня. Присвоил себе. Теперь я не могу быть никем другим.
Я чувствую, как сгущается темнота. Ещё минуту, не сейчас, я не могу сейчас исчезнуть!
Прикосновение руки к щеке, тёплое, осторожное.
— Не бойся меня. Пожалуйста. Ты боишься сейчас, боишься, что я стану такой, как она. Дикой, Алой, огненной. Я не стану. Это я могу тебе обещать. Я укрою эту землю своим покровом. Всё, что тебе дорого. Все, кого ты любишь. Они будут в безопасности, я прослежу. Я прикоснусь к сердцу Города, и оно снова забьется. Я чувствую, что я могу это сделать. Теперь, когда нет больше этой невозможной Башни. Я сумею защитить всех. Здесь всё правильно, всё на своих местах. И таким останется. Просто будь со мной. Что бы ни случилось теперь, ты не должен ничему удивляться. Обещай только, что не усомнишься во мне…
Я соскальзываю, отчаянно цепляюсь за эту реальность, но она замирает, тускнеет, замедляется. Обеспокоенное лицо Аглаи надо мной. Голос. Головокружение. Темнота.
Звуки шагов по железнодорожной насыпи.
— Держись. Мы почти на месте.
— Я…
Голос не слушается. Ноги тоже. Спотыкаюсь на каждом шагу. Чувствую, как дрожит плечо Клары, на которое я опираюсь. Пытаюсь сместить центр тяжести, но тут же начинаю заваливаться вбок.
— Давно… ты меня тащишь?
Самозванка поднимает на меня уставшее лицо.
— Сначала ты опять начал вырываться, но потом притих, и пошёл сам. Давай, нам нужно торопиться. Осталось чуть-чуть.
Глаза слезятся от дыма. Впереди, по сторонам от железнодорожной ветки — три догорающих костра. Ветер дует нам в лицо. Захожусь в приступе кашля, пытаюсь прикрыть лицо рукавом. Клара останавливается.
— Тебе нужно посмотреть. Увидеть… Вспомнить, наверное.
Там есть что-то ещё… Что-то маячит там, за кострами.
Внутри меня всё сжимается, не могу вдохнуть. Я не хочу, я не могу туда смотреть. Пытаюсь отвернуться, вырваться, но Самозванка, мерзкая девчонка, не пускает меня.
— Бурах. Бурах, ты должен, понимаешь? У тебя не осталось больше времени.
Тёмные очертания крупного объекта, прямо на рельсах, впереди.
Я…
Лицо Аглаи, обращенное ко мне. В глазах робкая тень надежды. Почти выбрались.
— Скоро мы будем на месте. Ещё немного. Там впереди огни… Видишь?
Нет.
Скрежет тормозов.
Нет.
«Почему мы остановились?»
Нет, нет, нет…
Равнодушный, казенный голос.
— Вы в стороночку отойдите.
— Я врач. Санитарная проверка патруля. У вас заболевшие есть?
— Это кто с вами?
— Это моя жена.
— Направляемся куда?
— Подальше отсюда.
— Эй! Что встали там? Выводите!
— Я не хочу! Я не буду это вспоминать!!!
— Потрошитель, не надо! Не вырывайся! Тебе нужно это увидеть, понима…
Треск выстрелов.
— Я не могу, нечем дышать, мне нужно вырваться, вырваться отсюда, это всё не по-настоящему, этого нет! Этого не должно быть! Он обещал мне!
— О чём ты гово…
Как животное, попавшее в капкан, отгрызающее себе лапу, я вырываюсь, выдираюсь, прогрызаю себе путь из этого кошмара. Я чувствую, что эта грань рядом. Я хочу выйти! Выпустите меня!!!
Свет.
Полдень. Лицо Аглаи склонилось надо мной. Складочка между бровями.
— Тём. Тём, проснись.
— Это… Это всё не по-настоящему. Мы заснули вдвоём в степи. В сентябре очень живые сны, и я, кажется, всё ещё сплю…
— Тём…
Мягкое прикосновение ладони к щеке.
От неё пахнет степью. И порохом. Этот горький запах — это запах пороха. Теперь я знаю.
Хлеб и молоко. Похоронная еда.
Мы проснулись среди белой плети. Печальная трава.
Я поднимаюсь на ноги. Всё тело дрожит. От напряжения. Или страха.
Мы в степи. Рядом с железнодорожной насыпью. Перед нами чёрной громадой высится вагон.
— Нас здесь нет. Это не по-настоящему. Скажи мне, что это не по-настоящему… Как мы здесь оказались? Я же потерял сознание там, у дома моего отца…
Она молчит. Улыбается одними уголками губ. Улыбка грустная.
— Это по-настоящему, Тём. И мы никуда не уходили отсюда. Мы всегда были здесь.
Нет.
Нет, нет, нет…
Вырываюсь.
Выдираюсь из сна.
Мне нужна точка опоры. Хоть что-то настоящее, хоть одна реальная вещь!
Вагон. Самозванка ведёт меня вперёд.
Вагон. Аглая. Тёплая рука на щеке.
Вагон.
Везде вагон.
Я стою на рельсах. Один. Вагон стоит передо мной.
Внутри сидит Попутчик.
====== Выбор ======
Попутчик.
Смотрит на меня внимательно, исподлобья.
— Вернулся, значит. В который раз уже.
В который раз?
Усмехается.
— Я видел, как ты шёл по рельсам. Доходил до костров, разворачивался. Возвращался. Тебе помогли сюда добраться, да?
— Это…
Голос не слушается. Прочищаю горло. Я, кажется, понял теперь.
— Это был ты, да?
Человек в вагоне (человек ли?) трёт рыжую щетину на подбородке.
— Знаешь, я так не люблю повторяться. Давай сделаем так…
Он щёлкает пальцами.
Образы.
Рельсы.
Холодно. Пусто. Не могу дотронуться до лица.
В ушах тонким комариным писком звенит от выстрелов.
Не смотреть назад.
Я ушёл оттуда, не оборачиваясь. Не давая себе обернуться. Заставляя себя смотреть вперёд, только вперёд.
Я двигаюсь в город.
Город — это на север.
Кружится голова.
Фигура впереди, выступает из сумрака.
Слышу хруст щебенки под тяжелыми рабочими башмаками. Человек на путях поднимает рыжую взлохмаченную голову.
— А, старый знакомый. Ну и далеко же тебя занесло.
Это тот человек, ночной меняла. С которым мы, кажется, виделись в поезде по пути в город. Приближается ко мне, засунув руки в карманы потрепанного пиджака. Оглядывается через плечо.
— До города ещё далече. Ты чего молчишь? Случилось чего?
Я не могу. Не могу об этом говорить. Язык точно прилип к нёбу.
— А, я понял. Неудачный побег, да? Я слышал, там дальше застава, молодчики Лонгина обосновались. Ты молчи, молчи. Всё знаю.
Закрываются глаза. Странный разговор. Странная встреча. Я хотел бы уйти… вот только куда? Куда теперь? И зачем?
— Ну, ну… Не переживай ты так.
Попутчик хлопает меня по плечу, чуть не сбив с ног.
— Знаешь, я мог бы… Хотя нет, неважно.
Он искоса смотрит на меня, будто прикидывает что-то в голове.
— Впрочем, отчего бы не попробовать? Я смотрю, терять тебе уже особо нечего. Хочешь, назад всё отмотаю? Переиграем мизансцену, как сказал бы знакомый тебе режиссёр, сторонник… как его… творческого метода?
Я не понимаю. О чём он говорит?
Попутчик пристально смотрит мне в глаза. Начинает кружиться голова.
— Я тут обнаружил одну интересную вещицу. Думал, бесполезная совсем, с собой не унесёшь, да и мало кто согласится на такую меняться. А поди ж ты. Тебе, кажется, она как раз впору придётся. Я тебе, друг, обмен предлагаю. Честный.
Он делает пару шагов вперёд по рельсам, встаёт вровень со мной, смотрит куда-то мне за спину.
Не оборачиваться. Нельзя. Нельзя…
— Хочешь, верну её тебе? Живую. Тёплую. Хочешь?
Я медленно поворачиваю голову. Попутчик не смотрит на меня. Только на уходящие вдаль рельсы.
— Ты меня только послушай внимательно. Один раз такое предлагаю. И сам не знаю, выйдет или нет. Это, браток, только от тебя теперь зависит. Хочешь вернуть свою ведьму?