В общем, свет − знак эфира для человека. Его, света, существование и распространение всецело связаны с эфиром. Ну, прéжде всего с ним. Но поскольку мы как мат. тела набежать хоть сколько-то на эфир не в состоянии, как не в состоянии фактически сдвинуться и "вдоль" него, то и свету − из-за любой нашей двигаемости по пространству − скорость для нас изменять не от чего − в своей распространительности за счёт эфира. Вот он её и не меняет! Никак и никогда пред нами.
Другими, более обтекаемыми словами: эфир как монопольный "изготовитель" свету скорости − неизменно постоянен в своей явленности нам, отчего и скорость световая при любых наших движениях − для нас всё та же.
На понимание наших − как мат. тел − отношений со светом хорошо ещё срабатывает следующее представление: как тело передвигаясь, выступаешь вроде бы как тащащим с собой и светопереносящую среду! Всю! Другими словами, если убегаешь от светолуча, то автоматически его за собой подтягиваешь − ровно на столько, на сколько убегаешь, а если на светолуч набегаешь (имеется в виду − в лоб, а не сбоку), то точно так же его − за счёт использования разобранной нами условной среды его распространения − от себя отодвигаешь. Ещё бы нет, ежели ты как мат. тело и есть та светопереносящая среда! Поскольку ты, хоть и возмущённый, но всё ж эфир! То есть, где бы ни находился, куда бы ни передвинулся, от светопереносящей среды − как вселенского целого − ни на йоту не отделяешься, продолжаешь (для света, во всяком случае!) быть им. Иными словами, в одном месте пространства представтельствуешь светопереносящую среду в точности так же, как в любом возможном другом. Принципиально неотличимо.
Скажем ещё и так: поскольку набежать на эфир (или фактически сдвинуться к нему как целому) мы не в состоянии, то и свету − изменением для задвигавшихся нас своей скорости − сигналить не о чем (о том, например, много ли мы там набежали, мало ли...). Ну, а нет вынуждения выступить с таким сигналом, он и не выступает, в смысле что знай себе для нас остаётся при старой скорости. Именно это явление должно наталкивать на факт наличия эфира, а вовсе не пресловутое присутствие "эфирного ветра" в мирозданьи. Ну, то есть, именно такая неизменность − как имеющесть у света − в начальном приближении доказывает то наличие. И именно его, явление такой неизменности, как раз обнаружил опыт Майкельсона и Морли! А они, бедняги, ещё страдали, что получили, мол, отрицательный результат.
Что же имеем? Углублённой логикою вынуждены были взять результаты Майкельсона − Морли как понудитель пересмотрéть понятие эфира, а не отменить теоретически эфир. И успешно получилось пересмотреть, заодно высветлив очередную иронию людской судьбы: физики прошлого чаяли наличие эфира доказать через феномен изменяемости светом относительно нас своей скорости, а обнаружили обескураживающую неизменность её пред нами, но как раз это и упирает в наличие эфира, если правильно последний понимать. На предмет, чтó он собою означает. Тут правильность в том, что мат. тело, перемещающееся в пространстве по некому направлению, точно так же не приближается к "толще" эфира и не удаляется от неё, как когда перемещается по любому другому направлению. Из возможных в той нашей себе мироявленности, которая психопривычно трёхмерна. То бишь "эфирного ветра" нет, а эфир − есть. Жив, курилка! Не могу в этой связи удержаться от эмоций. Господи, насколько же всё зависит от того, как "повёрнуты мозги" у человека! Эйнштейн в результатах Майкельсона − Морли узревает доказательство отсутствия эфира в мирозданьи, я − наталкиваемость на факт его присутствия. Вернее, на соображение необходимости некой переносящей среды в явлении распространяемости света, которая с той исключительностью свойств, что вполне позволяет трактовать её в качестве эфира (коль последний определенчески и есть исключительный агент, знаменующий мирозданческую сакраментальность). Впрочем, бросим оппонентам "кость примирения": сей "новый эфир" совсем не то, чем был старый, уровня девятнадцатого века. Тому поделом, что от него − с подачи Эйнштейна − отказались, коль ему неявно вменялись свойства обычного мат. объекта (понимание его в таком роде − как раз и подвигло Майкельсона и Морли искать то, чего невозможно найти).
Однако что же это получается? Мало что эфир энтот невидим, неслышим, необоняем и неосязаем, то есть никаким образом прямо не ощущаем, так он даже и косвенно − через явление "эфирного ветра" − проявляться не желает, − тогда зачем он нам такой вообще нужен? Действительно, зачем в теории нужно то, что никак на практике нам себя не проявляет − в привычнофигурантном смысле этого понятия? То бишь, чего в житейском-то смысле слова и нет, − тáк получается. Зачем оно в теории? Ну, если оно всё-таки есть − хотя бы в самом общем смысле слова, то затем нужно, что оно просто есть! То бишь вопрос не в том, нужно или нет, а в том, есть или нет. Оттого что нечто кажется нам ненужным, оно ещё не перестаёт быть, − вот в чём хитрость.
Так есть или нет? Ну, прежде прочего тут важно соображение, что непроявляемость чего-то ни на чём − может быть проявляемостью его на всём. Так учит нас диалектика. Сразу и равно на всём, что его абсолютно и маскирует. Нечто, так массированно присутствующее, что кажется отсутствующим! То есть недаром, быть может, я оговаривал, что непроявляемость себя нам у эфира − то лишь что касается привычнофигурантности понятия "проявлять", неправомочно монополизировавшей у нас это понятие, вообще более нетривиальное.
Есть или нет эфир, сейчас пока за пределами экспериментального разрешения (детскость теоретических построений, вменяющих эфиру оборачиваться для нас "ветром" при нашем перемещении в пространстве, была чуть выше продемонстрирована нами, так что необнаруженность того "ветра" ничего не доказывает в отношении эфира). Значит, остаётся только постулат! В ту или другую сторону, и с невозможностью уклониться от одной из сторон. Или − или! И что бы там ни говорил Эйнштейн, отсутствие эфира в мироздании он фактически постулировал! Считая что отменяет "на законном основании". Так вот, он постулировал отсутствие, а мы − с равным пока на то правом! − постулируем присутствие эфира. В опоре на логику вокруг результата Майкельсона − Морли, даром что он был опорой и для Эйнштейна. Только и всего. Постулируем в порядке осознанности имеющегося касательно нас, людей, вынуждения: постулятивно выбрать из двух возможных. Но обязателен лишь выбор, а право на "полярность" постулата − за нами! Почему же ещё и в общем (а не только в силу результата Майкельсона − Морли) склоняемся к неэнштейновской "полярности", то постепенно высветлится ниже.
Ну, раньше прочего на выбор работает то, как у нас "повёрнуты мозги". В некий начальный период жизни у каждого в умственном подспуде идёт борьба сил, а результатом её и оказывается индивидуальная "повёрнутость". С которой затем ходишь уж всю дальнейшую жизнь, если что-нибудь − ну очень сильное! − не переповернёт мозги. Благодаря определённой их "повёрнутости", выбор чего бы то ни было осуществлён у нас бывает задолго до того, как ты его осознаёшь, тот выбор. Потому ходим с большим количеством наметившихся выбранностей, и не знаем этого. Вот она какая штука, эта бессознательнозаданная ментальная определённоповёрнутость наша... Так вот, мои мозги "повёрнуты" тем образом, что доблестью предстаёт видеть простое, невидимое как раз из-за своей простоты. Потому подспудно всегда в башке и маячилось, что у материи буквально всё − косвенно указывает на присутствие эфира. Умственное узревание такой указки философски так же мало уязвимо, как и узревание обратной, и дело не в доказательствах той или другой из них, а в том только, "греет" тебя, к примеру, первая или "не греет". Меня "греет"! Для меня материя − собою как фактом! − прямо-таки тотáльно упирает познание в понятие эфира. И то пресловутое "никак себя не проявляет", что у эфира по отношению к нам, норовит пониматься наличествующим из-за того только, что у материи буквально всё с эфиром связано. Ведь всё есть ничего, как учит нас диалектика! Вот ничего и не проявляется нам − "всё" слишком округло, ни малейшего у него выступа, чтоб нас зацепить эфиру или хотя бы нам самим за него зацепиться. Образно будь сказано...
Тут напрашивается аналогия с рыбой в воде. Зачем вода как понятие вообще нужна рыбе, ежели она для рыбы везде, а рыба в ней − всегда? Субстанция воды всегда при рыбе − тем пресловутым "общим множителем" во всех её рыбьих делах, на который в них можно сократить (именно потому, что он рáвно во всех, никакому делу не даёт исключения). Вот и сокращают рыбы − век живут в воде, и не знают о её, как таковой, существовании. Из-за своей вездесущести для рыбы вода оказывается тем "общим знаменателем", на котором неизменно (и принудительно!) замешаны заведомо все рыбьи дела, − такой знаменатель позволительно перестать замечать, дела от того не перестанут идти по-прежнему. Вот и перестали рыбы замечать − его как некий естественный предел, в который они упёрты...