Полуоглохший, Рэмбо перезарядил гранатомет и направил его в сторону обрыва. Пыль и дым застилали цель. Запах кордита мешал дышать. Он прицелился в направлении грохота. Дым немного рассеялся. Они заметили друг друга почти одновременно, Рэмбо успел увидеть изумленные глаза пилота.
Рэмбо нажал на спуск и тут же скатился вниз. Вертолет взорвался. Хотя он не видел взрыва, но услышал и почувствовал его. Обломки посыпались в лощину. Искореженный винт рухнул на склон, раздался еще взрыв, и упали останки корпуса.
Рэмбо встал, преодолевая боль, и начал двигаться вверх. Когда он стрелял, вертолет висел прямо над склоном. Теперь пылающие обломки кувыркались по долине к ручью.
Рэмбо со злостью выдохнул. Напряжение спало, и на него навалилась усталость, как это обычно с ним бывало после боя.
Время, казалось, остановилось. Он посмотрел вниз, на дымящиеся развалины деревни, на рощицу, в которой скрылась девочка, потом повернулся в ту сторону, где оставил Мусу. Во время боя он смутно осознавал, что Муса сначала был где-то рядом, но потом укрылся от второго вертолета. Вдруг он услышал испуганное ржание его лошади.
Сейчас Рэмбо заметил ее вдалеке без седока. Он начал искать взглядом Мусу, но вдруг застыл, увидев второе животное ярдах в тридцати от себя. Лошадь лежала на боку. Из развороченного бока вываливались внутренности. Рэмбо избавил животное от страданий, пристрелив ее.
Муса попытался встать, но тут же завалился на спину. Рэмбо бросился к нему на помощь.
Он снял с него афганскую круглую шапочку и тщательно осмотрел затылок. Крови не было, зато была большая шишка.
— Тебя не мутит?
— Нет.
— Посмотри на меня. На мою руку.
Рэмбо поводил пальцем перед его лицом. Глаза Мусы следили за пальцем.
— У тебя не двоится в глазах?
— Нет.
Рэмбо посмотрел на шапку густых волос афганца.
— Похоже, они спасли твою голову. Тебе повезло, что шапочка не свалилась.
Муса попытался возразить.
— Молчи, — приказал Рэмбо, — я знаю, что ты мне скажешь. Аллах пожелал, чтобы шапочка не свалилась с головы. На все воля Аллаха.
Невзирая на боль, афганец улыбнулся.
— Как ты думаешь, с тобою будет все в порядке, если я тебя оставлю? — спросил Рэмбо. — В деревне могут быть люди. Я умею снимать боль, может, смогу им помочь.
— Иди с Аллахом.
Рэмбо бросился к краю обрыва.
4
Рэмбо в отчаянии осматривал дымящиеся руины деревни. Он был не новичок на войне, но до сих пор не мог смириться с ее безумием. В деревне почти ничего не осталось. Трудно было даже вообразить, что здесь жили люди. Повсюду лежали трупы. Некоторые были без головы, некоторые с оторванными конечностями. Многие тела обгорели. Над раздавленными стенами трупами и лужами крови уже вились тучи мух. В небе кружили стервятники.
Рэмбо услышал стон и рванулся к обломкам. Под ними он нашел старика с простреленной головой. Старик умер при первом прикосновении Рэмбо. Стукнул камень. Рэмбо повернулся и увидел макушку маленькой головки за кучей мусора. Он кинулся туда, но испуганная девчушка бросилась бежать по тропе, ведущей к роще за деревней. Он подумал, что это та же девочка, которую он видел с хребта, и рванулся за ней.
— Подожди!
Но девчушка бежала от него как от дьявола.
— Стой! Я не трону тебя!
Это было бесполезным занятием. Она не понимала, что он кричит. Но он надеялся, на нее подействует успокаивающий тон.
— Пожалуйста, не убегай! Я хочу помочь! Но она не останавливалась.
Пока Рэмбо гнался за ней по тропе, он почувствовал теплое дуновение в лицо и услышал отдаленный гул, но звук не был похож ни на вой черной бури, ни на рев советских вертолетов. Он помнил его из детства, когда жил в резервации. Кони. Много коней.
Рэмбо заколебался. За деревьями он увидел быстро приближающиеся клубы пыли. В них просматривались фигуры всадников. Афганская конница.
Всадники внезапно появились из клубящейся пыли между Рэмбо и убегающей девочкой. Лица их были искажены ненавистью. Окружив его, они принялись толкать его лошадьми, хлеща нагайками и кнутами.
Вдруг они остановились. Командиром оказался самый высокий из них. Его бородатое лицо как бы сошло с фотографии из исторической книги. Он хмуро смотрел на Рэмбо.
— Русси! — прорычал он.
Рэмбо не нужен был переводчик, чтобы понять, что его приняли за русского.
— Нет! Я американец!
— Русси! — командир отдал какие-то приказы. Рэмбо их не понял.
Его ударили прикладом по шее, он качнулся вперед, но тут же получил удар в грудь. Кольцо лошадей вокруг него сомкнулось. На шею ему накинули веревку. Один из конников надел ему веревочную петлю на правую руку, другой — проделал то же с левой рукой. Концы веревок всадники привязали к седлам и начали двигаться в разные стороны. Рэмбо оказался растянутым между лошадьми.
— Нет! Я американец! Я пытался…
Всадники продолжали тянуть. Рэмбо чувствовал, что руки его вот-вот выскочат из суставов. Они сейчас разорвут меня!
С отчаянным криком он схватился за веревки и начал тянуть изо всех сил. Лошади споткнулись. Всадники издали какие-то звуки и пришпорили лошадей.
— Я здесь чтобы помочь! — закричал Рэмбо. — Я не русский!
Афганский командир дал знак всадникам двигаться. Рэмбо почувствовал, что жилы его вот-вот начнут рваться.
— Нет!
Его крик слился еще с чьим-то криком. Это кричал Муса, приближавшийся к конникам. Всадники приостановились. Муса говорил быстро и яростно. Командир афганцев сделал знак ослабить веревки.
— Продолжай говорить, — попросил Рэмбо Мусу.
Командир о чем-то спросил, Муса ответил. Командир взмахнул рукой в сторону вертолетов и что-то добавил.
Муса повернулся к Рэмбо.
— Он не верит, что ты сбивал вертолеты.
Тоненький голосок заставил мужчин повернуть головы.
Какая-то девочка стояла на тропе, ведущей к роще. Ее голос дрожал от волнения. Она показала сначала на горевшие обломки вертолетов, потом на Рэмбо.
Группа всадников замолкла. Они посмотрели друг на друга, и скептицизм их сменился изумлением, когда они услышали ее рассказ. На сей раз командир дал знак своим людям снять с Рэмбо веревки.
Руки Рэмбо были так напряжены, что некоторое время еще оставались в прежнем положении, а затем, упав, повисли словно плети. Он ослабил петли и стал растирать затекшие кисти.
Командир спешился и стоял теперь с Рэмбо лицом к лицу. Горячий ветер раздувал полы его рубахи. Он так внимательно смотрел в глаза Рэмбо, что, казалось, мог читать в его душе. После нескольких слов благодарности, афганец положил сильные руки на плечи Рэмбо и расцеловал его.
Рэмбо почувствовал щекой жесткую бороду и увидел слезу, блеснувшую в уголке глаза воина.
Афганец подошел к девчушке, наклонился и обнял ее. Всхлипывая, она еще крепче прижалась к нему.
Муса стоял рядом с Рэмбо:
— Его зовут Халид. Великий воин. Это, — кивнул он на дымящиеся руины, — его деревня.
— Скажи ему, — Рэмбо сглотнул. — Скажи ему, я сожалею.
— Скажу в свое время. Девочку зовут Халима. Халид твой должник.
— За что он мне должен? За сбитые вертолеты? Что в этом хорошего? Деревня-то разрушена.
— Ты спас его дочь.
У Рэмбо перехватило дыхание. Шум сзади отвлек его. Мужчины спешились. Привязав лошадей к торчащим балкам, молча вошли в то, что недавно было их деревней.
— Они хотят разыскать тела тех, кто был им дорог, — сказал Муса. — Чтобы похоронить их.
Рэмбо услышал их горестные стоны и побрел за ними.
— Куда ты? — спросил Муса.
— Я помогу выкопать могилы.
5
Они копали найденными среди развалин лопатами. Времени, чтобы приготовить тела для захоронения, не было. Они знали, что новые вертолеты будут посланы на поиски этих двух. Из-за нехватки людей и лошадей афганцы не могли отвезти такое большое количество тел к подножью гор, где обычно совершались захоронения, и потому вынуждены были все сделать на месте. Со всеми возможными в этот момент почестями они опустили тела в траншеи и начали забрасывать их землей. На могилы положили зеленую ткань — цвет Ислама. Афганцы быстро прочитали молитвы. Хотя голоса звучали скорбно. Муса объяснил, что слова молитвы были радостные.