Было ясно, что Мосааду не нравилось иметь дело с чужаками и особенно с неверными.
Пока Мосаад, Рахим и Халид вели друг с другом жаркую беседу, Муса сидел рядом с Рэмбо и давал пояснения.
— Мосаад говорит, что ты русский шпион.
— Это чушь, — возразил Рэмбо. — Шпион станет стрелять по своим вертолетам.
— И Халид так сказал. Мосаад говорит, что русский не ценят человеческую жизнь, даже своих же русских. Он считает, что русский на все пойдут, чтобы обмануть и убить нас.
— Я же спас дочь Халида. Неужели этого не достаточно, чтобы понять, что я не враг.
— Мосаад спрашивать, почему тогда ты не спас всех люди в деревне. Халид говорит, он верит тебе. Мосаад утверждает, что ты из КГБ. Рахим — как это у вас говорят — колебаться.
Партизаны молча слушали спор трех вождей. Муса объяснял:
— Халид убеждать их, что ты не русский. Выглядишь не как русский и говоришь не по-русски.
— Хорошо.
— Но я думаю, они не будут тебе помогать.
Партизаны повернулись к Рэмбо. Муса заговорил с ними уважительно и горячо. Рахим прервал его. Пока говорил он и другие вожди, Муса переводил.
— Ты сказал, что ты американец. Но Америка нам не друг. Нам нужна помощь от другой стран, но ее пока нет. Мы тоже не будем помогать тем, кто не помогает нам.
Рэмбо попытался ответить, но Мосаад остановил его: — Мы знаем, что твоя страна помогает многим народам. Но не Афганистану. Мы боремся за выживание одни.
Наконец у Рэмбо появилась возможность вставить слово:
— Я здесь не по заданию правительства, а по своей воле. Хочу найти друга. Мне известно, что Америка посылала вам помощь. Мой друг пытался выяснить, почему то, что посылает наша страна, не доходит сюда.
— Пустые слова, — сказал Мосаад.
— Оружие, которое я привез, — не просто слова.
Мосаад выпрямился:
— Автоматы и амуницию, — уточнил Рэмбо. — И взрывчатку. Столько, сколько могли увезти две лошади. Рахим огляделся:
— Где эти лошади? Я не вижу оружия.
— Пустые слова. Ружья — ложь, — проворчал Мосаад.
— Мы закопали оружие и отметили место. Оно в трех часах езды отсюда, — сказал Рэмбо.
— Вы думаете, что сможете найти это мифическое место? — спросил Мосаад.
— Нет.
— Конечно, нет. Оружия не существует. Но я могу найти, — сказал Муса. Ты уверен?
— Если песок не занес камень.
— Если. Если ты не сможешь найти оружие, вы оба умрете, — сказал Мосаад.
Молчавший весь разговор Халид наконец заговорил:
— Я верю американцу. Я верю, что он привез оружие. Если оно не найдется, это не его вина. Он спас мою дочь, и я не дам убить его.
— Подожди до завтра и увидим, — сказал Мосаад.
— А что, если оружие найдется? — спросил Рэмбо. — Вы поможете мне разыскать друга?
— Если он в плену у русских, его не спасти.
— Я в это не верю.
— Многие повстанцы схвачены. Их пытают, потом убивают. Его нельзя спасти, — сказал Мосаад.
— Я должен попробовать.
— Если не убьем тебя мы, то убьют русские.
4
На заре, когда жители деревни уже закончили утренние молитвы, Рэмбо увидел, как Муса и три поветанца выехали из лагеря с двумя в поводу лошадьми. Один из них был из отряда Халида, два других — из отрядов Рахима и Мосаада, которым хотелось иметь своих представителей.
Ищи лучше Муса, размышлял про себя Рэмбо. Жизнь полковника теперь зависит от тебя. Найди эти ружья. На все воля Аллаха.
Рэмбо следил взглядом за всадниками, пока те не добрались до подножья гор. Вдали в пустыне виднелись клубы пыли.
Повернувшись влево, он посмотрел на поляну, где играли десять афганских всадников. Каждый из них пытался на полном скаку вытащить копьем из земли трехдюймовый колышек для палатки.
Когда Рэмбо вышел на поляну, афганцы заметили его и стали еще азартнее соревноваться в меткости и ловкости.
— Как вы думаете, когда они возвратятся с ружьями?
Голос сзади заставил его обернуться. Это была та блондинка — голландка Мишель из госпиталя.
— Рано утром, — ответил Рэмбо.
— Не обижайтесь на этих людей за подозрительность. После всего пережитого им очень трудно поверить чужаку.
— Я только надеялся…
— Если оружию суждено найтись, оно найдется.
— Вы долго прожили в Афганистане.
Мишель подняла бровь. — Как это вы догадались?
— Суждено найтись? Вы мыслите как мусульмане, — объяснил Рэмбо.
— В Исламе много мудрости, сказала Мишель. Вера в судьбу и предначертание помогает этим людям переносить страдания.
Рэмбо покачал головой и произнес скептически:
— Я не могу этого принять. Я не верю в судьбу. А страдания бессмысленны.
— Но страдания — это факт. С этим нужно считаться. — Мишель указала на госпиталь: — Я сталкиваюсь с этим ежедневно. Я не смогла бы продолжать, если бы знала, что все это бессмысленно.
— И вы нашли смысл?
— Нет еще.
— Думаю, что и не найдете. Рэмбо оглянулся на играющих.
Кто-то наконец вытащил колышек из земли веселые возгласы зрителей.
Несколько всадников повернули к Рэмбо. Следующий игрок промахнулся и был осмеян. Еще несколько человек повернули к Рэмбо.
— Они не так беззаботны, как вам может показаться, — сказала Мишель. — Война всегда у них на уме. Они играют, грустя о своей родине и… гордясь ею. Чтобы не забывать, какой была их страна.
Один из выбывших из игры обратился к Рэмбо.
— Что он говорит? — спросил Рэмбо.
— Он хочет, чтобы вы присоединились к их игре, — ответила Мишель.
Афганец сделал знак Рэмбо, чтобы тот сел на коня. Другой игрок указал на колышек.
— Не смотрите на них, — сказала Мишель. — Они заставят вас играть.
Два других игрока закричали на Рэмбо. Он покачал головой и поднял руки, как бы показывая, что ничего не знает об игре.
Всадники снова сердито закричали.
— Что они сейчас кричат? — спросил Рэмбо.
— Обычные афганские оскорбления. Не принимайте близко к сердцу.
— Скажите мне…
— Они думают, что вы боитесь. Рэмбо напрягся: — Мы не допустим этого, — он вышел на поляну.
— Нет, — заволновалась Мишель, — они играют с детства! Игра не такая простая, как кажется.
— Вы не понимаете. Я должен их заставить уважать себя.
Он подошел к играющим. Ухмыляющиеся афганцы протянули поводья. Рэмбо вскочил в седло и взял копье. Игроки подталкивали друг друга.
Рэмбо, не отрываясь, смотрел на колышек в пятидесяти ярдах от него. Как и в монастыре при стрельбе из лука, он весь сосредоточился на цели — больше для него ничего не существовало. Но теперь вместо лука он сжимал копье. Рэмбо пришпорил коня, и тот рванулся вперед с потрясающей скоростью.
Сжав копье до боли в пальцах, Рэмбо прицелился. Колышек был уже совсем близко.
Он размахнулся.
Копье вонзилось в землю, а сам Рэмбо от резкого усилия вылетел из седла. Афганцы захохотали.
Рэмбо медленно встал и холодно взглянул на них.
Смех быстро распространился по поляне. Из лагеря пришли новые зрители и теперь стояли среди деревьев по краям поляны.
Рэмбо подошел к лошади и снова вскочил в седло.
— Нет! — закричала Мишель. — Вас убьют!
Рэмбо проигнорировал ее слова. На этот раз протянутое ему копье он не взял.
Ухмылки сползли с лиц зрителей. Они удивленно переглядывались.
Рэмбо отъехал на исходную позицию. Снова все свое внимание он сосредоточил на колышке.
Рэмбо пришпорил лошадь так сильно, что бедное животное припустило галопом с еще большей, чем в первый раз скоростью.
Колышек быстро приближался.
Издав клич, Рэмбо выхватил огромный нож, отпустил поводья, ухватился за седло и нагнулся так, что голова его оказалась на уровне подпруги. Его длинный, почти как меч, нож блеснул на солнце и вонзился в колышек.