— Да, — сказал Рэмбо, — как во Вьетнаме. — Он почувствовал привкус во рту. — Ты хочешь сказать, что собирался дезертировать?
Андреев недоуменно огляделся.
— Похоже, я так и сделал.
— Если только эти люди тебя примут. Андреев опустил взгляд.
— Да. Конечно, если…
— Они захотят, чтобы ты сражался против своих. Ты способен на это?
— Солдаты в крепости для меня не свои. Я родом из очень большого города, Пермь называется. Там у меня свои. А те, кто живет в Москве, они и понятия не имеют, как у нас плохо. Военные забирают молодежь из деревни и посылают служить подальше от дома. А в Москве говорят, что мы здесь побеждаем. Это неправда. На войне никто не побеждает. Это война не моя. Плохая война. Если мне афганцы разрешат остаться, то они для меня и будут свои.
Рэмбо пристально на него посмотрел.
— Вы можете мне доверять. Андреев не подведет американца. А вот можно ли вам верить?
— Чтобы спасти тебя, я рисковал своей жизнью.
— А я теперь рискую своей, чтобы помочь вам.
— Ну хорошо. Я об этом подумаю. Рэмбо обернулся на звук шагов по камням.
К ним приближалась Мишель с дочкой Халида и с неизменной сигаретой в зубах.
— Я подумала, тебе интересно посмотреть, как поживает твоя подружка.
Рэмбо улыбнулся ребенку, которого ему довелось спасти. Малышка заговорила.
— О чем это она, Мишель?
— Да так, ни о чем.
— Скажи мне.
— Ты же знаешь, что такое дети. Сначала скажут, а потом подумают. Она сама не соображает, о чем говорит.
Рэмбо ждал.
— Ну ладно, — произнесла Мишель. — Она надеется, что скоро тебя ранят и тогда она сможет за тобой ухаживать.
— Может быть, ей и повезет.
ЧАСТЬ VII
1
Рэмбо изучал нарисованную Андреевым карту до тех пор, пока не выучил наизусть каждую относящуюся к крепости мелочь. Он поднялся со своего места в углу лазарета, где сидел рядом с керосиновой лампой, откинул одеяло и вышел в темноту.
В эту ночь повстанцы не зажигали огней. Лагерь полностью был погружен во тьму. Если вертолеты прилетят в предгорья, чтобы отомстить за дневное нападение, они откроют огонь, заметив малейшее движение. Прошло несколько секунд, прежде чем глаза Рэмбо привыкли к темноте. Светомаскировка палаток была идеальной — они не выделялись среди ночных теней. Только редкие всхрапы да чмоканье копыт в грязи выдавали место, где среди деревьев были спрятаны кони. Даже погода сегодня была союзником, небо затянули плотные облака и скрыли свет звезд.
Совсем рядом, справа от стены обрыва, отделился неясный контур человека, до этого полностью сливавшийся с камнями.
— Муса, мне надо, чтобы ты попереводил.
Они зашагали к палатке прямо перед ними. Негромкий разговор оборвался, едва они вошли внутрь. Пламя свечи выхватило встревоженные лица Халида, Рахима и Мосаада.
— Этот советский рассказал тебе что нужно? — спросил Халид.
Рэмбо развернул перед ними карту.
— Но как проверить, правда ли это? — спросил Рэмбо.
— Я показал ее вашему шпиону, тому солдату, который вчера прискакал предупреждать о колонне. Он сказал, что подразделение афганцев, в котором он служил, размещалось не в самой крепости, а рядом. Однако он дважды бывал внутри и на карте показано все то, что он успел там рассмотреть.
— А как насчет того, что он рассмотреть не успел? — не успокоился Мосаад.
— Это я скоро узнаю.
— Скоро? — нахмурился Мосаад. — А как скоро? Когда ты собираешься уйти?
— Сегодня ночью.
— Этой ночью? Но тебе нужно время приготовиться.
— Нет у меня времени. Пленный сказал, что они пытают моего друга. Боюсь, они могут убить его. Я должен его выручить как можно скорее.
— Мне это не нравится, — заявил Мосаад.
— Я и сам не в восторге.
Мосаад с восхищением посмотрел на Рэмбо.
— Я обещал помочь тебе и хочу выполнить обещанное. Сколько тебе нужно людей?
— Муса и еще пятеро, чтобы постеречь лошадей.
— Но как же можно атаковать крепость такими слабыми силами?
— Я не буду атаковать. По крайней мере так, как привыкли вы. У нас это называлось набегом. «Проныра Питер».
— Проныра Питер? Это что за…
— Засунуть и тут же слинять.
Перевод Мусы вызвал веселое оживление вождей.
— Тогда я буду молить Аллаха и за твою задницу, — сказал Халид.