— Я не могу оставить полковника!
— Бери его с собой!
Рэмбо посмотрел на раненых, которым афганцы помогали выходить из пещеры, некоторых выносили на руках. Кое-кто из раненых мог сидеть в седле без посторонней помощи, других приходилось сажать впереди и поддерживать — такими они были слабыми.
Так Рэмбо поддерживал Траутмэна во время их долгого пути обратно. К концу их пути полковник, несмотря на все усилия Рэмбо, впал в беспамятство. Из-за тряски рана Траутмэна воспалилась, и усилилось кровотечение.
Если я снова посажу его на лошадь, думал Рэмбо, рана откроется. Он истечет кровью и умрет.
— Мой друг не может передвигаться верхом!
Внизу у подножья гор продолжали реветь вертолеты. Все так же строчили пулеметы. Взорвалась еще одна ракета.
— Мы будем вам обузой! — сказал Рэмбо. — Из-за нас погибнут твои люди! Уходите одни! Быстрее!
Темные глаза Мосаада сверкнули гневом. Он хотел было возразить, но на склоне взорвалась еще одна ракета. Мосаад рывком развернул коня, намереваясь повести людей за собой. Они уходили, огибая скалу справа. Племя Халида уже скрылось в этом направлении, держа путь на юг. При первой же возможности Мосаад свернет с тропы и поведет своих людей в горы, прочь от лагеря и приближающихся вертолетов, на восток. Люди Рахима входили в лес. Им остался единственный путь — на север.
На поляне стало непривычно тихо. Но тут же застрекотали пулеметы, грохнули пушки. Рэмбо бросился назад к вышедшей из пещеры Мишель.
— Тебе нельзя здесь оставаться. Возьми мою лошадь. Ты еще успеешь догнать Мосаада.
— Я не брошу своего единственного пациента.
— Ты и так сделала очень много. Я проходил медицинскую подготовку и сам смогу о нем позаботиться.
— А кто позаботится о тебе, если тебя ранят? Ты же не сможешь отстреливаться и одновременно следить за своим другом. Я остаюсь.
— Но…
— Я не брошу пациента! — Ее взгляд стал холодным. Она была настроена весьма решительно. — Я не хочу, как трус, бежать из Афганистана!
Воздух сотрясался от гула вертолетов. Пушки теперь палили безостановочно.
— Мосаад был прав, вертолеты стрелять по всему подозрительному, — сказал Муса.
Рэмбо огляделся. Трава на поляне была примята. И хотя следы костров были ликвидированы, грязь и камни на их местах выглядели подозрительно.
— Мосаад был прав еще и в том, что когда они заметят пещеру, то заподозрят, что там кто-нибудь прячется, и обязательно выпустят по ней ракету.
— Что же в таком случае нам делать? Прятаться в лесу? — спросил Муса. — Нас немного и они могут нас не заметить.
— У нас кончается продовольствие. Так что все равно придется уходить. Если их карательная экспедиция будет идти по полному сценарию, — а вертолеты — лучшее тому доказательство — здесь вот-вот появятся солдаты.
— Такими разъяренными я их еще не видел, — заметил Муса.
— Да… Я, похоже, здорово им насолил, — в голосе Рэмбо не было даже намека на торжество.
— Итак, что будем делать?
— Уходить.
— Но ты сказать повстанцам, что мы остаемся, — удивился Муса.
— Я говорил это до появления вертолетов.
— Но ведь ты просить Мосаада оставить нас здесь уже после того, как они появились.
— Это из-за полковника. Он истек бы кровью и умер, если бы мы повезли его на лошадях. Мы бы задержали движение отряда Мосаада, и его люди могли погибнуть. Вот почему я попросил Мишель уйти с ними. Вот почему я снова прошу тебя, Муса, пока не поздно, догони их!
— И бросить тебя и твоего друга? — спросила Мишель. — А что ты собираешься делать? Как ты будешь его транспортировать?
— Я уже придумал. Сейчас некогда объяснять. Стрельба внизу участилась, Рэмбо вытащил нож и бросился к деревьям.
— Я без тебя не уйду! — настойчиво повторял Муса.
— Я тебя тоже не брошу! — отозвалась Мишель.
— Тогда готовьте полковника к дороге! — крикнул на ходу Рэмбо. — И помните: я вас предупредил! Торопись, Муса! Мне потребуется твоя помощь.
10
Рэмбо рубил ножом молодой побег. Срубив деревце под корень, бросил его Мусе.
— Возьми нож, срежь ветки и обруби верхушку. Оставь от ствола двенадцать футов.
Он огляделся, нашел еще одно молодое деревце таких же размеров и, срубив его, бросил Мусе.
— Мне потребуется два одинаковых шеста.
Он срубил с деревьев несколько веток, очистил их от листьев, нарезал на куски по четыре фута каждый и вернулся к Мусе.