Рэмбо показалось, что ракета угодила как раз туда, где находился их лагерь. Деревья охватило пламя, ярко расцветившее сгущавшиеся сумерки. Солнце уже закатилось, и на фоне закатного зарева было отчетливо видно, как из-под брюха одной из машин выползло желтое облачко. Ядовитый газ.
Рэмбо захлестнула ярость. Эти парни не брезгуют ничем, с горечью думал он.
Пламя бушевавшего в предгорье пожара разогнало сумерки. Вспышки взрывов напоминали огни фейерверка. Прожектора вертолетов тщательно обшаривали окрестности.
— Может, отдохнешь? — спросил Муса.
Рэмбо посмотрел туда, где все было залито светом прожекторов.
— Не сейчас. Вот одолеем тот склон… Муса что-то пробормотал.
— Что?
— Ты убьешь себя.
— Ну, что ж, если так надо…
Он увидел, что впереди, кроме редких деревьев, лишь валуны, снова споткнулся и остановился.
Руки тряслись. Он присел на край носилок и попытался распрямить спину. Мышцы пронзила резкая боль. Он сполз на землю.
Мишель спрыгнула с лошади и опустилась рядом.
— Позаботься о полковнике, — сказал Рэмбо.
— Но…
— Черт побери, позаботься о полковнике!
— Ну и упрямый же ты!.. — Она взяла свою сумку и захлопотала возле лежавшего на носилках Траутмэна.
Рэмбо хватал ртом воздух и пытался расслабиться. Его била дрожь. Рядом присела Мишель.
— Он все еще без сознания. Дышит нормально, но пульс слабый, — сказала она.
— Это плохо?
— Я боюсь за него. Возобновилось кровотечение.
— Черт!
— Его лихорадит. Надо бы дать ему немного воды.
Рэмбо подождал, когда пройдет головокружение и подошел к Траутмэну. Муса открыл флягу, поднес горлышко к губам полковника и влил ему в рот воды.
Даже в темноте Рэмбо увидел что почти вся вода вылилась обратно.
— Попробуй еще раз! Полковник, вы должны попить!.. Муса снова влил воды, но и она вылилась.
— Очнитесь, полковник! — сказал Рэмбо.
Полковник не отвечал.
— Очнитесь же!
Траутмэн шевельнулся и приподнял руку. Но она тут же упала на носилки.
— Вы слышите меня, полковник? Вы должны попить.
— Что? — голос Траутмэна был похож на шелест ветра в опавших листьях. — Что, Джон? Ему удалось сделать один глоток.
— Отлично, сэр. Еще немножко.
Траутмэн отпил еще немного.
— Мне снилось… Да, сэр?
— Что мы с тобой в Брэгге.
— Это не Форт Брэгг, сэр.
— Когда я впервые увидел тебя…
— Это когда вы начали тренировать меня? Я помню.
— Я ведь очень неодобрительно относился к тебе, помнишь?
— Нет, сэр, вы просто были строги со мной.
— Я не это имел в виду. Я… — Траутмэн закашлялся. — Я лепил тебя. Лепил безжалостно.
Рэмбо почувствовал внутри себя пустоту.
— Хватит, сэр. Вам надо отдохнуть.
— Прости меня, Джон.
Мишель смочила носовой платок, обтерла им лицо полковника и положила платок ему на лоб.
— Надо бы накормить и напоить лошадей, — произнес Муса.
— А тебе надо поспать, — сказала Мишель, обращаясь к Рэмбо.
— Потом.
— Нет, сейчас. — Мишель схватила его за руки. — У тебя ободраны ладони. Я продезинфицирую и перевяжу их. Выпей немного воды и съешь что-нибудь.
— Вряд ли я смогу.
— Бога ради, послушайся меня!
Рэмбо сделал глоток из фляги Мусы и отломил кусок сухого твердого хлеба. Темноту в предгорьях вспарывали лучи прожекторов. Казалось, они появляются из ниоткуда и исчезают в никуда. Это же «ниоткуда» выплевывало пулеметные очереди.
Он повернулся к мерцавшим в сумерках заснеженным пикам гор.
— Муса, когда мы перейдем через них?
— Завтра.
— Это трудно.
— Если Всевышний поможет, мы спустимся в долину на той стороне гор завтра днем.
— Днем?
— Ты хочешь выйти на рассвете?
— Опасность нужно видеть.
— Но нас за это время успеют расстрелять из пулеметов. Выходим ночью.
— Но тебе надо поспать, — настаивала Мишель. — Иначе ты просто свалишься.
— Если эти вертолеты найдут нас, я засну навсегда. Вы, впрочем, тоже. Выходим сейчас!
Рэмбо вглядывался в горы. Отряд Мосаада, конечно же, идет быстрее и наверняка уже ближе к вершине. Он знал, что они не будут делать привала. Но что с Рахимом и Халидом? Удалось ли им спрятаться?
Извиваясь, как змея, Халид пробирался вниз по темному склону мимо невидимых деревьев. Его отряд стоял выше, на лесистом плато, куда они вышли сразу после захода солнца. Справа, на западе, ревели вертолеты: он видел лучи их прожекторов, языки пламени, вспышки трассирующих пуль. Вдруг половина прожекторов погасла, потом они вспыхнули чуть дальше.