– Думаю, что и не придется, он сам приедет за нами.
Иван успел достаточно хорошо изучить сыщика: тот как раз входит в ресторан.
– Ну что, коллеги, планерка состоится прямо здесь? Или переместимся куда-нибудь на свежий воздух? Прекрасный день, какое солнце!
Вирсинга с энтузиазмом соглашается переместиться. Они ждут, когда Иван допьет молоко с печеньем, и выходят из гостиницы. В воздухе и правда разлит весенний запах. По дороге к гарвардскому кампусу Молинари рассказывает, что ему удалось узнать:
– Я говорил с двумя людьми – с начальником службы безопасности музея и с моим знакомым из ФБР, из группы по расследованию краж произведений искусства. Эта группа сейчас подключилась, теперь это ее дело, а не местного бюро. Адвокат Федяева сообщил федералам, что его клиент располагает информацией, которая приведет к возвращению самых дорогих из украденных картин, и готов отказаться от награды. В обмен на это он хочет закрытия дела об экстрадиции и политического убежища в Соединенных Штатах.
– То есть он заявляет, что в России его преследуют по политическим мотивам? – переспрашивает Иван.
– Да, и что в случае возвращения ему могут угрожать пытки и даже смерть. Федералы подозревают, что Федяев раньше был связан с вашими спецслужбами, – тут Молинари кивает Штарку, так что тот считает нужным возразить: «Не моими». – А может, он и теперь имеет к ним какое-то отношение. Поэтому местное бостонское бюро не хотело отдавать его ребятам, которые занимаются искусством. Но он ясно дал понять, когда его допрашивали, что рассказать ему нечего и что он готов только на сделку с картинами.
– Он мне прямо сказал в Гринвиче, что не хочет выдавать никаких государственных секретов, – кивает Штарк, думая про себя: «Связан со спецслужбами? Это бы многое объяснило».
– Так что, – продолжает Молинари, – немного посовещавшись, федералы решили, что перебежчиков и без того навалом, но никто из них не вернет Рембрандта и не принесет им столько политических очков. И в общем, Федяев получил предварительное согласие на свою просьбу об убежище, и оно станет окончательным, когда музей примет картины. Адвокат Федяева и руководитель группы из ФБР вместе приходили к начальнику службы безопасности музея. Ему сказали, что картины привезут в музей до конца недели, чтобы он был к этому готов и организовал проверку подлинности так, чтобы не было утечек. Он сказал, что должен будет информировать директора музея, и на это никто ему не возразил. Предполагает, что картины привезут завтра утром.
– А как они собираются проверять подлинность? – спрашивает Иван.
Они садятся на стулья, расставленные на лужайке. Штарк замечает, что в этот весенний день в поле зрения нет ни одного человека их возраста – все моложе. Впрочем, ничего удивительного, просто они уже на Гарвард-ярд.
– Проверкой займется Винс Ди Стефано, – отвечает Молинари. – Больше никак не получится избежать утечки.
– Когда будем встречаться с госпожой Бартлетт? – интересуется профессор.
– Давайте попробуем прямо сегодня, Арьян.
– Хорошо, сейчас позвоню моему коллеге.
– Том, одновременно нам надо найти одного человека. Вот этого.
Иван протягивает сыщику распечатку с сайта галереи, единственного, на котором он нашел какую-то информацию о Савине. С фотографии смотрит молодое лицо с клиновидной бородкой и щегольскими усиками.
– Да это же тот парень, который набил мне шишку! – восклицает итальянец, машинально касаясь рукой темени. – Только он сейчас гораздо старше. Но точно это он!
Вирсинга никуда не звонит, а недоуменно смотрит на двух товарищей по приключению. Молинари так и не рассказал про свою шишку, и Штарк даже позабыл о ней.
– Видите ли, Арьян, в предыдущий визит Ивана в Бостон мы с ним следили за людьми, которые показали нам картины из музея, – поясняет Молинари. – Иван доехал за ними до одной узенькой улочки в Северном Бостоне, а потом перестал отвечать на звонки. Я не мог этого так оставить и добрался туда – правда, Иван, ты не назвал точного адреса, но я немножко побегал там по улочкам и увидел белый фургон, за которым ты ехал. Надо тебе сказать, что к этому моменту я немного нервничал. И в общем, опасался за тебя, хотя ты, конечно, не поверишь.
Иван чувствует, как краснеет от стыда.
– Прости меня, Том, я просто не видел другого выхода. Мне позвонила Софья и сказала, что картины никуда не вывозила. Попросила приехать к ней в Бруклайн и сказала, что видела тебя там возле дома и что ты за ней следил. Поэтому я решил, что лучше тебе на некоторое время исчезнуть у нее из виду.