Выбрать главу

Рембрандт

О чем же ты?

Хендрике

Глаза мне режет свет,

Что с набережной падает в окошко…

Да это вздор! Хотите, барин, есть?

(Вынимает из печи кушанья.)

Вот колбаса с подливкою капустной,

Здесь пирожки, тут суп со спаржей есть,

Рембрандт

Нет… Мне сегодня почему-то грустно.

Ты помнишь, как хозяйка умерла

И как в гробу лежала в платье бальном,

Как амстердамские колокола

Над шествием звонили погребальным,

И как она любила этот дом

С уютным садом, с тихим бельэтажем,

Как в катафалке, под уздцы ведом,

Шел черный конь, украшенный плюмажем,

Как нищие за белым гробом шли,

А в нем желтел ее невинный профиль,

И как на Зюдерзее[22] корабли

Прощались с ней… Ты снова плачешь,

Стоффельс?

Хендрике

Нет, сударь, нет!

Рембрандт

А всё же я сильней,

Чем даже смерть!

Хендрике

Вы фантазер, мой барин.

Рембрандт

Моя палитра властвует над ней!

Ей не свалить меня одним ударом!

Я Саскию нанес на полотно,

И пусть, сбирая урожай обильный,

Смерть скосит десять поколений, но

Она, зубами лязгая бессильно,

Не раз минует чистый образ тот,

То полотно, что, как письмо в конверте,

К потомкам отдаленнейшим дойдет

И тронет их. Да, я сильнее смерти!

Хендрике

Грешно так думать.

Рембрандт

(берет со стола раковину и подносит к уху Хендрике)

Вслушайся на миг,

Как в этой раковине гул прибоя

Еще гремит, хотя прибой утих!..

Опять ты плачешь, Стоффельс?

Что с тобою?

Хендрике

Ах, у меня на сердце тяжело!

Рембрандт

Всё от «дурной приметы»? Ты всё та же!

Хендрике

Вас полюбив, я причинила зло

Покойнице, и бог меня накажет.

Рембрандт

За что? Ты скрасила мое вдовство,

Подруги лучше не могу желать я.

Ты, чтоб не трогать скарба моего,

Шла продавать свои чепцы и платья,

Оберегала мой покой и честь

И Титусу за мать бывала часто.

Я всем тебе обязан…

Хендрике

Барин, здесь

Письмо для вас принес недавно пастор

И строго-настрого велел мне, чтоб

В приход явилась я на суд общины.

(Передает ему письмо.)

Вот вам письмо.

Рембрандт

Ах, снова этот поп!

Так вот в чем горьких слез твоих причина!

Сейчас посмотрим, что он пишет тут.

(Читает.)

«Написано в четверг седмицы чистой.

Художника Рембрандта прибыть в суд

Зовет община братьев-кальвинистов.

Зане, не будучи супругом ей,

Художник этот, с дьяволом условясь,

Живет в бесстыдном блуде со своей

Служанкой Хендрике, прозванье Стоффельс,

И, вопреки заветам древних книг,

В своей гордыне демонской возвысясь,

Писать дерзает образы святых

С евреев нищих оный живописец.

В его картинах благочестья нет.

Понеже нет благообразья в типе

Натурщиков. Пример тому — портрет

Иосифа, бегущего в Египет.

Он, осквернив святое ремесло,

Ответить должен». Подпись иерея,

Печать общины, месяц и число…

Они и были нищие евреи!

Кто б в этих плотниках да рыбаках

Узнал изнеженных святых Фьезоле?[23]

Они ходили в грубых башмаках,

И на руках у них цвели мозоли.

Пускай понять Италию я мог,

Но подражать ей не учился сроду:

Что скажет щуплый итальянский бог

Веселому фламандскому народу?..

Я не подсуден этому суду

И не явлюсь. Да и тебе не надо

Ходить туда.

Хендрике

Нет, сударь, я пойду.

Рембрандт

Зачем?

Хендрике

Меня пугают муки ада.

Рембрандт садится рядом с Хендрике и обнимает ее.

Рембрандт

Ну полно, успокойся, не дрожи!

Пускай враги идут сюда гурьбою!

Что могут все святоши и ханжи,

Все лицемеры сделать нам с тобою?

Хендрике

О барин, очень многое!

Рембрандт

А я

Лишь посмеюсь над их вознёю жалкой!

(Вынимает из шкафа богатые женские одежды.)

Ты хочешь быть принцессой, жизнь моя?

Хендрике

Я не принцесса, сударь. Я — служанка.

Рембрандт

(подавая ей одежды)

Вот кашемировые ткани. Тут

С брильянтом диадема. Здесь кораллы.

Надень-ка их. Кораллы подойдут

К твоим губам, что так бессмертно алы!

(Одевает ее.)

Примерь накидку с бахромой густой.

На пальчики, что чистили картофель,

Я перстенек надену золотой.

(Одев Хендрике, повертывает ее к свету.)

Ты не служанка, ты принцесса, Стоффельс.

(Любуется ею.)

Как ты нежна, смугла и горяча!

Как царственно блистает взор твой синий!

Хендрике

Я, барин, только дочка трубача!

Рембрандт

Молчи! Я напишу тебя богиней!

Так напишу, что будут влюблены

В тебя цари и принцы!

Хендрике

Что вы! Принцы!

Рембрандт

Пускай они в порфирах рождены,

Они не стоят твоего мизинца!

Я и себя у твоего плеча

Изображу…

Хендрике

Я неровня вам, барин!

Рембрандт

Сын мельника и дочка трубача,—

Клянусь палитрой, — неплохая пара!..

Ну, не ходи в общину!

Хендрике

Нет, пойду.

Рембрандт

(смотрит в окно)

Кто к нам идет? Я что-то плохо вижу.

Хендрике

(испуганно)

Ах, сударь, вы накликали беду!

Наш бургомистр, посредник ваш бесстыжий,

Толпа людей, какой-то молодец

В судейской форме, в шапочке юриста,

Пять стражников, подводы и писец,

И впереди других — судебный пристав.

3

Входят Сикс, Людвиг, судебный пристав, писец, стражники, горожане.

Судебный пристав

Кто тут Рембрандт ван Рейн, художник?

Рембрандт

Я.

Судебный пристав

В согласии с указом магистрата

Вас выселить из вашего жилья

Явились мы.

Рембрандт

Нежданная утрата!..

Судебный пристав

Всю движимость, какая есть у вас,

Мы распродать должны.

Рембрандт

За что так жестко

Нельзя ль узнать?

Судебный пристав

Об этом был указ

Глашатаем прочтен на перекрестках.

Извольте выслушать его и вы.

(К писцу.)

Начните, если вы готовы.

Писец

(читает)

«На основании второй главы,

А именно— параграфа шестого

Законов наших, суд и магистрат

Решили дело, в коем…»

Рембрандт

Что за бредни!

Писец

«…ответчиком является Рембрандт,

А в иске просит Людвиг Дирк, посредник.

Нотарьус доложил суть дела их.

Дирк, будучи Рембрандту другом близким,

Ссудил сто двадцать тысяч золотых

Последнему (предъявлена расписка)».

Рембрандт

Сто двадцать тысяч! Людвиг, ты в уме?!

Писец

Вы мне читать мешаете!.. «Ответчик,

Истцом предупрежденный о тюрьме,

вернуться

22

Гавань в Амстердаме.

вернуться

23

Фра Джиованни Фьезоле — итальянский живописец XV века, писавший слащавые образы святых и ангелов.