В картине Рембрандта главное место занимает пейзаж, как бы подчеркивающий беспредельную мощь природы и зависимость человека от окружающего его мира. В центре — огромные деревья, вдали — горы, на небе — густые, темные клубящиеся облака. Справа — едва различимые фигуры людей — пострадавшего путника, оказавшегося жертвой нападения грабителей, и самаритянина, спешащего к нему на помощь.
Беспощадный реалист, Рембрандт во многих картинах этого периода, следуя традиции великих мастеров Возрождения, продолжает приземлять мифологические сюжеты и легенды. Так, например, в картине «Явление Христа Магдалине» (1638 г., Лондон, Бэкингемский дворец) изображена сидящая в простой темной одежде Магдалина, внезапно увидевшая воскресшего Христа с лопатой в руке. Лишены всякой возвышенности и два ангела на заднем плане картины. Один из них, похожий на крепкого деревенского парня с босыми ногами, непринужденно, в обычной будничной позе сидит на площадке — гробнице Христа. Второй присел на каком-то выступе. Они мирно беседуют между собой, как остановившиеся на отдых путники.
И уж совсем в бытовом плане решен офорт «Адам и Ева» (1638 г.). Этот библейский сюжет использовался многими и многими художниками. Почти все они ярко расписывали прелести райского сада, а Адама и Еву представляли в облике прекрасно сложенных, идеальных людей. На картине Рубенса и Брейгеля «Адам и Ева в раю» — могучие густые деревья, диковинные животные и птицы. На переднем плане — Адам и Ева. Они приняли театрально-изысканные позы, почтительно смотрят друг на друга как галантные, благовоспитанные люди. Иное у Рембрандта. На фоне тощей растительности очень некрасивая Ева с насмешливым и даже вульгарным выражением лица слушает увещевание Адама насчет пресловутого яблока.
Так же приземленно решена сцена рождения Христа в двух работах Рембрандта: в офорте «Святое семейство» (1632 г.) и в картине «Святое семейство» (1645 г., Париж, Лувр). Святое семейство изображено на фоне скромной, даже убогой обстановки. Рембрандт уже самим этим как бы полемизирует со своими современниками и предшественниками, изображавшими обычно Мадонну среди роскоши. В частности, великий нидерландец Ян ван Эйк (1390—1441 гг.) на знаменитом триптихе в центре изобразил Мадонну с Младенцем, сидящей на богато украшенном троне, на фоне красивых ковров и мраморной колоннады. Мадонна одета в пурпурную мантию, спускающуюся величественными складками и создающими спереди как бы пьедестал. В позе поучающего сидит на ее коленях Младенец.
Позы и лица изображенных в картине Рембрандта просты, естественны. В Марии, склонившейся над ребенком, привлекает трогательность и чистота. Плотничающий в глубине комнаты Иосиф выполняет свою работу спокойно и деловито. Во всей сцене не чувствуется той возвышенности, которая свойственна многим картинам на эту тему; она кажется как бы выхваченной из жизни. Как мы пытались показать, решения Рембрандтом известных евангельских и мифологических сюжетов, изображение им природы, бытовых сцен, принципы создания портрета во многом контрастировали с общепринятыми нормами уже в начале его творческого пути. Совершенствуя свое мастерство, художник все более последовательно раскрывает в своих произведениях демократические идеи, все более определенно проявляет реалистические тенденции в изображении противоречивых явлений жизни.
К концу тридцатых годов назревает острый конфликт между искусством Рембрандта и требованиями буржуазного общества. К этому времени голландская буржуазия утрачивает свои демократические традиции, в известной мере свойственные ей в период борьбы против испанского гнета и характерные для раннего периода развития капитализма. Буржуазия страны, освоившись со своим господствующим положением, заботится о его упрочении. Она заинтересована в том, чтобы искусство было в ее полном подчинении и служило ее прославлению, укреплению политических и идейных позиций.
Многие художники того времени послушно шли на службу буржуазии. Они с большим искусством создавали интерьеры богатых домов, портреты их хозяев и покорно угождающих служанок; изображали бюргерский быт как идеал счастья, уюта, благополучия. Из их картин следовал один вывод: в мире царят благоденствие и добропорядочность, в нем нет и намека на страдания, несчастья, противоречия.