Том засмеялся вместе с ним негромким грудным смехом, так, что Поттер аж заслушался.
— И не говори. Разрыв шаблонов вообще забавно на людей действует… Ты бы видел лицо Диппета, когда я часы починил…
— Какие часы? — рассеянно спросил Поттер, все еще слегка посмеиваясь.
— Ну те, артефактные, что в кабинете у него висят. Я же последние две недели как раз часовые механизмы изучал, а директор утверждал, что те часы починить невозможно, а это вызов, вот я и… Что с тобой? — он с некоторой тревогой взглянул на застывшего Гарри.
А Поттер ощутил, как у него с лица схлынули все краски.
Сердце пропустило удар, а потом гулко заколотилось где-то в горле.
— Что ты сделал? — хрипло переспросил он, отказываясь верить своим ушам.
— Джей, ты что? — Том всерьез напрягся.
— Они били? — язык вдруг онемел и отчего-то плохо слушался.
— Часы? Еще нет, я только сегодня закончил… Да и они бьют только в полночь, Джей, ты объяснишь, в чем дело? — Том начал раздражаться.
Но Поттеру было не до того.
Резко развернувшись, он рванул в замок с такой скоростью, что зашумевший в ушах ветер заглушил растерянный окрик Тома.
***
— Откройте! Профессор, откройте дверь, мать вашу! — он с остервенением колотил в запертую дверь директорского кабинета, не замечая появляющиеся на ладонях ссадины. — Я знаю, что вы там!
Наконец, щелкнул замок.
— Где они? — бешеный взгляд скользнул по пустому месту на стене и устремился на мрачного профессора. — Где чертовы часы?!
— Гарри, успокойся…
— Вы знали, — Поттер был спокоен. Совершенно спокоен. А искрящая в руке палочка еще ничего не значит. — Вы знали о часах и позволили ему починить их…
— Гарри, я предупреждал, чтобы ты был осторожен с привязанностями. Мы оба знали, что рано или поздно тебе придется…
— Я не вернусь.
— У тебя нет выбора.
— У меня есть выбор, — сквозь зубы процедил Поттер. — Я найду эти гребанные часы и…
Диппет вздохнул и в глазах его мелькнула жалость.
— Гарри, ты ведь прекрасно понимаешь, что дело не в часах. Они не обладают магией, способной перемещать во времени. Они — всего лишь знак. Подсказка, чтобы ты понял, в какой момент тебе суждено вернуться.
— Это неправда, — одними губами произнес Поттер, понимая, насколько беспомощны все его попытки отрицать очевидное. Глаза жгло, в горле застрял болезненный ком, но слез не было. — Я не хочу… Я не могу вернуться. Я не могу оставить Тома, он…
— Он станет Темным Лордом, Гарри.
Поттер вскинул взгляд. Диппет горько усмехнулся.
— Да догадался я, давно догадался. Что же ты думаешь, я совсем слепой?
— И вы это допустите…
— Уже допустил.
— Если бы я мог остаться…
— Ты не можешь. Ты уже не смог. Так же, как не сможешь изменить судьбу этого мальчика. Все, что было, уже написано. И ты — живое тому доказательство.
— Живое… — Поттер до боли сжал кулаки. — Да лучше умереть, чем…
— Ты не можешь умереть, Гарри, ты еще не родился, — Диппет грустно качнул головой. — Но ты родишься в будущем. Пройдешь свой путь и встретишься с Томом снова…
— Замолчите. Вы не понимаете, о чем говорите.
— Я догадываюсь. Я помню, в каком состоянии ты оказался здесь. Но как бы тебе ни хотелось, ты не можешь сделать больше, чем уже сделал.
— Могу, — с возрастающим отчаянием возразил Поттер. — Я могу рассказать ему правду…
— Если ты сделаешь это, мне придется стереть ему память, — твердо остановил его директор. — Неужели ты думаешь, что я просто так ни разу не спросил тебя о будущем? О том будущем, на которое я мог бы повлиять? Ты не представляешь себе, к каким последствиям могут привести попытки изменить события. Хочешь, чтобы стало еще хуже?
— Да куда хуже? — не сдержавшись, рыкнул Поттер. — Я не могу остаться, я не могу ничего изменить, я даже не могу объяснить Тому, почему должен исчезнуть и бросить его одного!
— Но ты можешь попрощаться, — тихо сказал Диппет. — У тебя есть еще два часа.
Поттер на миг застыл, молча глядя на спокойного директора, а потом улыбнулся.
Жуткой, слегка перекошенной улыбкой того, кому слишком больно, чтобы плакать.
— Вы всерьез считаете эту возможность подарком?
========== Глава одиннадцатая и третий удар ==========
Том стоял в коридоре возле входа с горгульей.
С прямой спиной, скрещенными на груди руками и жестко поджатыми губами, весь будто окаменевший.
— Ничего не хочешь объяснить? — его голос звучал холодно и язвительно, как всегда бывало, когда что-то шло не так.
Но Поттер слишком хорошо знал, что за этим равнодушным тоном он скрывает растерянность, обиду и страх, возникающие от непонимания.
Его Том всегда раздражался, когда не понимал чего-то. У него все и всегда должно было быть под контролем. Его Том…
Гарри не знал, что такого появилось в его глазах при этой мысли, но показную холодность Тома вдруг как рукой сняло. Похоже, он всерьез испугался.
— Джей, — голос слегка дрогнул. — Что случилось?
Поттер молчал, глядя ему в глаза. Он не мог заставить себя отвести взгляд. И не мог заставить себя произнести ни одного слова. Его будто парализовало.
Никогда еще он не чувствовал себя настолько беспомощным.
Диппет действительно не понимал, о чем говорил, предлагая попрощаться. Он просто не знал Тома так, как знал его Гарри. Он даже приблизительно не мог себе представить, что они значат друг для друга.
И если Поттер, хоть и отказывался верить, все же где-то глубоко внутри знал, что когда-нибудь ему придется вернуться, то Том… Для него это будет полной неожиданностью. Ударом. Хотя… кого он обманывает? Это будет просто предательством.
— Черт, Джей, да не молчи ты! — Том схватил его за плечи и сжал так, что наверняка останутся синяки. — Скажи хоть что-нибудь! Все настолько плохо?
— Плохо… — с трудом выдохнул Поттер.
А потом неожиданно подался вперед, толкая Тома к стене, и поцеловал. Жадно. Жестко. Властно. Без намека на нежность. Давая выход той буре, которая сейчас убивала его изнутри.
Ему хотелось вплавить Тома в себя, срастись с ним, стать одним целым… что угодно, только не отпускать. Только не чувствовать этой дикой, нечеловеческой боли, словно душа рвется в клочья. Не за себя, за него. Потому что когда так любишь, за другого всегда больнее.
***
Том с трудом понимал, что происходит.
Да что там, он вообще ни черта не понимал.
С того самого момента, как Джей буквально выпал из директорского кабинета — бледный как смерть, с пустыми, мертвыми глазами и прокушенной до крови губой. А потом вдруг набросился на него с таким остервенелым отчаянием, с каким утопающий хватается за другого утопающего.
И Том даже приблизительно не мог представить, что такого должен был сказать или сделать директор, чтобы довести его Джея, всегда спокойного, легкого и удивительно цельного, до подобного состояния.
Он почти не помнил, как они оказались в Выручай-комнате.
Не помнил, как летела на пол одежда, буквально срываемая на ходу.
Он чувствовал только Джея. Его руки, его губы, его лихорадочно горящие глаза… его хриплый шепот, в котором невозможно было ничего разобрать.
Подобная страсть была ему совершенно несвойственна. Такого поведения Том мог бы ожидать от себя, но никак не от Джея. Но этот странный порыв, из-за которого они оказались в постели, и не был страстью.
Это был какой-то дикий коктейль из паники, отчаяния и глухой обреченности.
Этот раз был у них далеко не первым, но никогда… никогда еще Джей не отдавался ему настолько полно, никогда не брал с такой едва сдерживаемой яростью, словно желая слиться с ним полностью, всем существом, без остатка…
Никогда еще Тому не было с ним так хорошо. И никогда еще ему не было так страшно.
Обычно в моменты их близости ему казалось, что мир вокруг становится теплее и ярче.
Сейчас ему казалось, что этот мир идет глубокими трещинами и вот-вот рухнет, погребя его под обломками.