— Вы, товарищ, к кому?
Доктор не знал следователя, следователь не знал доктора. Васино восклицание, однако, насторожило, подсказало, что посетитель идет к Павлу Ивановичу.
— В палату я вас не пущу, — сказал Студенцов и грозно сверкнул очками.
— Но почему же? — растерялся Вениамин Иванович, и лицо его еще пуще раскраснелось.
— Он еще спрашивает почему! — взорвался Вася. — Хватит, и так поиздевались.
— Ты что, очумел? — обидчиво спросил следователь Васю.
— Еще вопрос: кто из нас очумел, — не сдавался Вася. — Даже поболеть человеку не дадут. Не могли подождать?
— Почему я должен ждать? — Вениамин Иванович справился с волнением, робко попросил доктора: — Родственница у меня в третьей палате, просила…
Все разъяснилось. Вениамин Иванович шел не к Гущину, шел к невесте, которую из стеснительности называл родственницей. Невесте предстояла операция, и Вениамин Иванович беспокоился за ее здоровье.
Ломовцев тронул следователя за рукав, спросил безобидно, для любопытства:
— Зачем вам понадобилось запрашивать характеристики?
Студенцов заинтересовался, снял очки и близоруко пригляделся.
— Так это Колобков?
— Собственной персоной.
Вениамин Иванович в свою очередь спросил:
— А вы, догадываюсь, Студенцов. Рад познакомиться. — Подумал о чем-то и добавил: — Так и знал, что вы у них за верховода.
— Как это — знал? — насмешливо спросил Студенцов.
— Выгораживали они вас… дружно! Практика подсказывает, — не без самодовольства пояснил Вениамин Иванович, — кого выгораживают, тот и верховод.
— Удивительный вывод вы сделали из практики. После вашего запроса в учреждение на меня еще пришла анонимка: как я могу врачевать, если… ну и прочее. Не вы писали?
Вениамин Иванович оскорбился:
— Как вы можете?
— Верховод все может, — спокойно сказал Студенцов.
Ломовцев настойчиво теребил Вениамина Ивановича за рукав.
— Ответить-то вы можете?
— Это о характеристиках? — справился следователь, и мальчишеское лицо его опять покрылось густой краской. — Дело-то надо было закрыть. А как я его закрою, так ничего и не предприняв?
Смотрели на него внимательно, но без вражды. Ломовцев опять спросил:
— Значит, вы это сделали без зла на нас?
— Скажете! — возмутился Вениамин Иванович. — У меня не было пристрастия, тем более я с самого начала знал, что вы не виноваты.
— Ну, история! — Ломовцева даже подкинуло от возбуждения, подтянул следователя за рукав к себе, выговорил в лицо: — Да мы виноваты! А узналось сегодня. Оказывается, доктор ударил его разок, в медицинских целях, иначе человек мог стать душевнобольным. Спасая его, ударил. Как вы на это посмотрите?
— Доктор у вас верховод, — уверенно сказал Вениамин Иванович.
— Здрасьте — прощай! — Ломовцев безнадежно махнул рукой. — Пропустите его к родственнице, — посоветовал он Студенцову.
— Вот что, — предложил Студенцов, когда Вениамин Иванович ушел, — жена дома, наверно, приготовила что-нибудь вкусненькое. Сейчас закончу дела, и пойдем посидим чуток. Подождите меня внизу.
Головнин подумал, что Николай и Нинка переживают сейчас второй медовый месяц, им не до гостей, сказал:
— В другой раз. Сегодня мы пойдем в торговую точку. — И к Ломовцеву: — Есть в нашем городе такие?
— Есть, — скорый на слово, сказал за Ломовцева Вася Баранчиков.
Сначала решили было зайти в ресторан, но жидко оказалось в карманах. Почему-то никогда не хватает денег. И не выпивохи, не ханыги какие; вроде бы все утверждают, что заработок имеют приличный, а вот не хватает. Махнули рукой и пошли в «Зеленый бар», заведение из стекла и фанеры. Там торговали холодными закусками, а вино можно было без риска принести и с собой.
В «баре» нарвались на подвыпившего мужика с глазами как у окуня, который, только они расположились в уголке, подошел к столику и спросил строго Ломовцева:
— Леньке деньги отдал?
Щуплый Ломовцев с серым лицом, сбоку напоминавший исхудалого филина, заморгал беспомощно, растерялся. После он объяснил, почему растерялся: у него сын Ленька учится в Москве, только на днях отсылал ему деньги, подумал, кто-то из знакомых неловко шутит. Но мужик был незнакомый. Молчание Ломовцева распалило его пуще:
— Пить — пьешь, платить кто будет? — кивнул в сторону тучной буфетчицы. — Вон та тетя?
— Ты путаешь, — сказал наконец Ломовцев. — Ты спутал меня с кем-то. Не знаю никакого Леньки.