Через несколько минут стала различимой эта накатывающая тёмная волна, даже приближающийся шум был похож на прибойный. Решительно настроенные лица, в основном мужские, но хватало и женских, с распахнутыми в вопле ртами и выпученными глазами. Судя по одежде, здесь были представлены почти все слои населения столицы, разве что дворянские камзолы были редки (да и те весьма возможно поменявшие хозяев).
Худук насторожено прищурился — толпа выглядела, как единое целое, а это говорило о том, что она управляема, и скрытые до сих пор кукловоды посчитали за возможное наконец-то взяться за неразграбленный пока Ремесленный квартал, пощипать, взять, так сказать, дань кровью и смертями. А учитывая чётко спланированный и произведённый захват королевского дворца, можно было смело предположить, что и за этой волной скрывается не простое желание разрушения и выплеск агрессии на якобы более благополучных соседей.
Впереди приближающейся людской массы Худук с удивлением увидел человека в сутане и нехорошие предчувствия с новой силой тревожными колокольцами зазвенели в голове. Если брать и сравнивать причины войн и прочих рукотворных катаклизмов именно на территориях людей, то всё связанное с верой отличалось особой жестокостью и непримиримостью. Религиозный фанатик способен пощадить иного, того же эльфа или гнома («тёмные» вряд ли могут вызвать приступ снисхождения), но вот соседу, заподозренному в нарушении любой мелочи в проведении обряда способен самолично разбить голову о порог его же дома. И также поступить со всем семейством вплоть до грудных младенцев и стариков. В общем, происходящее попахивало, вернее, смердело очень плохо.
Гоблин тихонько свистнул, привлекая внимание тролля, и показал, что предлагает делать: сместиться чуть в сторону вдоль канала — незачем им, «тёмным», мозолить глаза и так раздражённым до крайности агрессивно настроенным людям, так и ищущим повод и оправдательный мотив для действия. Ведь все они изначально вряд ли пропащие существа, вроде тех же «ночных» и прочих городских отбросов и потенциальных любителей лёгкой наживы. И наверняка многие из них, если и не видели, но слышали о буянящих в центре города уруках (Худук как никто другой представлял, на что способны эти проклятые драконы).
Рохля молча присоединился к гоблину. В обстановке, приближённой к боевой, он ограничивался минимум жестов и действовал максимально экономно — это была уже школа Ройчи. До входа в компанию наёмников, у гоблина и маленького ещё тогда (по возрасту, но уже не по росту и массе) тролля тактика столкновений с потенциальным противником имела ярко выраженный эмоциональный окрас. Порой было достаточно напугать врага и вызвать уважение с последующим мирным исходом ругательными пируэтами, нежели биться головой о хладнокровие дорожных разбойников, алчность и гордыню многочисленных стражников, патрулей и просто солдат, неизменно желавших разобраться с «тёмными».
Худук хмыкнул при виде оружия, выбранного Рохлей. Дубину тот отложил в сторонку, а вместо неё взял небольшое дубовое брёвнышко, весьма пугающе выглядящее в руках тролля. Что и говорить, рыжий чётко оценил надвигающуюся угрозу.
— Ма-а-ма, многа-а пла-а-хих, жрать охота, — прокомментировал Рохля свой выбор оружия после выразительного взгляда наставника.
Гоблин не смог не улыбнуться. С точки зрения тролля, дубина оббитая железом, в длину с рост взрослого человека и навершием с его голову — точечное оружие. А вот против толпы гораздо эффективней ствол дерева, чуть-чуть не дотягивающий до тарана для высадки ворот пусть и не крепостных, но тоже каких-нибудь крепких.
Между тем события развивались своим чередом, сценарий которого переписать было практически невозможно. Нахохлившаяся угрюмо-злорадная толпа полукругом остановилась на той стороне моста. В любом случае сразу все вместе, несмотря на ширину в семь локтей прохода, не могли пройти — неизбежна давка и неприятное падение через перила в тёмную воду.
Вперёд в сопровождении тройки вполне серьёзных бугаёв, вооружённых короткими мечами, вышел священник с опасно и зло блестящими глазами. Он так кривил губы, будто только что сжевал какой-то неприятный и кислый продукт. Или у него проблемы с желудком. Простоволосый, в серой повседневной сутане и простой цепочкой с многолучевой звездой — знаком Единого.
— Жители Ремесленного квартала! — начал он неожиданно сильным по сравнению с тщедушной фигурой голосом. — Мы, простые горожане славного Агробара пришли узнать, веруете ли вы в Единого…