Неважно, главное, что «бег на месте — одно из самых несложных, но при этом энергозатратных времяпрепровождений; особенно лёжа» Снури Го имел ввиду скорее всего напряжённое, тревожное ожидание, которое им — ей в том числе — предстоит в ближайшем будущем.
Рука замерла на полпути — она постаралась восстановить цепь событий, но ноги предательски задрожали (от холода, наверное), и она присела на стул, прямо на сложенное на сиденье явно для неё платье. Ладонь обессилено отпустила гребешок, так и оставшийся торчать в волосах и безвольно опустилась вдоль тела. Локоть же левой руки упёрся в столешницу, выстроив опору для подбородка…
Дворцовый переворот застал её в саду на неудачном свидании, где её и Меньи нашёл Его Преосвященство Верховный кардинал Агробара отец Апий. Один из солдат — захватчиков, походя, убил её несостоявшегося кавалера и его товарища и собирался совершить над ней что-то нехорошее, когда вмешался случайно оказавшийся там наёмник Ройчи. В итоге благодаря какому-то наитию она смогла взять с него обещание о том, что он выведет её из дворца, превратившегося в смертельную ловушку… Он таки выполнил обещание, проведя бесконечными страшными коридорами, сквозь многочисленные заслоны и опасности, подстерегавшие буквально везде. Он и его любопытный напарник — эльф. Объективности ради, стоит сказать, что высокорождённый на самом деле не был таким уж интересным и притягивающим внимание — просто она не испытывала перед ним того пиетета (?), как основная масса людей, и устояла перед его обаянием, чем вряд ли могли похвастать большинство женщин. Может оттого, что она ещё как бы маленькая и взрослой женщиной считаться ещё не может?
Да и спасение — заслуга не одних только наёмников, хотя они, по её мнению, благодаря своей опытности, авантюрности, фатализму, наглости и безумному бесстрашию внесли в это дело большой вклад. Но были и Лидия, и эмир со своими воинами, амазонки, ни капли не жалеющие себя и свои жизни, а потом Брада с наёмниками…
Она вздохнула, протянула руку и отщипнула кусочек сыра. В животе раздалось жалобное урчание — вдруг очень захотелось есть, и она жадно набросилась на пищу, так, словно голод отключил все этические(?) нормы, как нечто несущественное и неважное.
Тихонько скрипнула дверь, и в свете факела показалось лицо… Лидия. Сестра мгновение всматривалась в то место, где была расположена кровать. Потом её взгляд скользнул-таки в сторону… и тёмные глаза удивлённо раскрылись.
— Я вижу, ты проснулась, — криво ухмыльнулась она, вошла в комнату и аккуратно притворила дверь.
Факел вставила в специальный держатель возле входа и шагнула к ней.
— Руфия…
Она даже не поняла, как оказалась на ногах и метнулась к сестре, обхватила руками, прижалась, ощущая, как чуть краснеют никогда (почти) не плачущие глаза. Ей было наплевать на то, что она растрёпана, с нелепо торчащим гребешком, ртом, набитым снедью, вкуса которой не ощущала. И дело не в том, что в прежней жизни она не позволяла себе такого, просто в данный момент это стало неважным, не существенным. Кроме родного человека.
Это было будто повторение (или продолжение) — наверное сутки назад они уже вот так стояли, крепко стискивая друг друга, словно боясь потерять. Две гонимые дочери убитого короля. Две мишени, за которыми снаряжались погони, будто за дикими зверьми. И которые пока умудрялись выжить.
Лидия погладила прильнувшую к ней Руфию по голове, натолкнулась на гребешок, вытащила его и стала не спеша расчёсывать. В горле стоял ком.
Раньше их отношения при несомненной искренности и привязанности подобными вспышками чувств похвастать не могли. Слишком уж разные интересы были у них: у воинственной, деятельной Лидии и тихони и умницы, помешанной на книгах и уединении Руфии. Даже внешне, будучи дочерьми разных матерей они были разными, хотя и безусловно красивыми: старшая — яркая и эффектная брюнетка, младшая — миниатюрная и белокурая, похожая на ангелочка. Но беда легко стирает границы.
— Ну-ну, всё нормально, — прошептала Лидия, бездумно глядя в тёмное окно и продолжая водить по уже расчёсанным волосам гребешком. — Не переживай — мы в безопасности. И обязательно выберемся. Я обещаю.
— Да? — Руфия подняла голову.
— Да, — твёрдо ответила старшая сестра, наследная принцесса.
Руфия с мягкой улыбкой отстранилась, подошла к столу, налила себе из кувшина в чашку какую-то жидкость, оказавшуюся простой водой, и жадно выпила. Никаких манер!
Села на табурет и указала на стол и стул — мол, присоединяйся, и вновь потянулась к сыру. Лидия усмехнулась, подошла, подняла со стула примятое платье (кстати, подобное было на ней — Руфия давненько не видела сестру «не в штанах»), аккуратно расправила его, повесила на спинку и села напротив, пытливо вглядываясь в лицо.
— Фто? — смущённо улыбнулась Руфия, поторопившись и набив полный рот. — Проголодалась, — пояснила.
Лидия только покачала головой, то ли с укоризной, то ли таким образом комментируя увиденное.
— Как у нас дела? — задала Руфия вопрос, не очень, впрочем, рассчитывая на исчерпывающий ответ — сестра предпочитала не посвящать её в сложности окружающего, якобы оберегая от опасностей и лишних переживаний.
Руфии тактика сестры была понятна, но и она не спешила её переубеждать, при этом умудрялась быть в курсе многого, добывая информацию с помощью невинных вопросов, случайно оброненных фраз, неких намёков, жестов, поведения окружающих — и личных выводов на основе вышесказанного.
— Нормально, — как и следовало ожидать, последовал закономерный лаконичный ответ.
Как только происходящее вошло в более-менее обычную колею, поведение Лидии вернулось к стандарту: она продолжала со вниманием и улыбкой смотреть на Руфию, при этом сама явно была напряжена. Как и взгляд. Как и нервно стучащие по столу пальцы. Её что-то тяготило. Ещё до того, как она заглянула сюда, в который раз проверяя, как сестра. Понятное дело, что совсем расслабиться в нынешних обстоятельствах вряд ли удастся, тем не менее, Руфии казалось, что это что-то новое. Она вздохнула: может, настал наконец тот момент, когда стоит открыть сестре глаза, что не такая уж она маленькая, что незачем её чрезмерно опекать — она не из тех людей, которые поворачиваются к смерти спиной, предпочитая не видеть её.
— Говори уж, что тебя расстроило, — мягко, но настойчиво произнесла она. Та фыркнула, без должной серьёзности отнесясь к предложению. — Ты не поняла, — вместо просительных интонаций прозвучало неожиданно твёрдо, что вкупе с растаявшей улыбкой и на порядок упавшим голосом произвело должное впечатление, — я уже не маленькая. Или ты считаешь какие-то возникшие у тебя сомнения более опасными для моего здоровья, нежели недавнее возможное изнасилование и гибель? — прозвучало негромко и жёстко. Руфия конечно же не хотела давить на сестру, но, во-первых, сработали всё-таки эмоции и пережитый ужас при всём внешнем спокойствии шатнул её психику, а во-вторых, Лидия — будущая королева, кто бы там что ни думал или планировал, и должна уметь слушать и слышать неприятные вещи. — Или это вопрос доверия и ответственности? — она заставила себя заглянуть в глаза сестре. — Но, пожалуйста, вспомни, что я тоже королевская дочь, и в случае неудачи, мне тоже не сносить головы. Я имею право знать о наших будущих шагах и неприятностях их сопровождающих.
Возникла неловкая пауза, во время которой сестры с новыми чувствами смотрели друг на друга. Руфия, смущённая своим напором, но с твёрдым намерением отстоять своё мнение. Лидия с каким-то новым интересом поглядывала на неё. Наконец-то на её губах появилась грустная улыбка.
— Вот ты и выросла, сестрёнка, — проговорила она тихо, отвернувшись в сторону.
Руфия неловко заёрзала на стуле. Она никак не ожидала такой… спокойной реакции. Отповеди, грома и молний, профилактической головомойки или хотя бы укоризны и воздействия на малолетнюю совесть. А тут…
— Что ж, ты действительно имеешь право знать. И… извини, что прежде не делилась с тобой… проблемами, — она улыбнулась, на этот раз вполне открыто. — Ты же среди нас — самая светлая голова, — шутливо хлопнула сестру по коленке.
— Ещё бы, — поддержала игривый тон довольная Руфия. — Думаю, если бы ты суммировала количество прочитанных книг — дамские романы не считаются — любого десятка, а то и полусотни амазонок, то выводы бы сделала очевидные и гораздо раньше.