Первые поединки в связи с прекрасным видением и сопутствующим ему мечтаньям для Каэлена прошли как в тумане. Да и потом его внимание было достаточно рассеяно — чересчур их много было, скоротечных, кровавых, чудных, дурацких, с мечами, алебардами, копьями, цепами, серпами, саблями, секирами, молотом — и прочими смертоносными железками схваток. Некоторых уносили, другие уходили своими ногами — в правилах, кстати, было особо указано, что бои могут заканчиваться увечьями и смертью участника… впрочем, это не желательно. Вот так. Но конечно же это зависело от мастерства бойцов и их настроя. Например, один громила, весь заросший чёрным волосом, голый по пояс, вооружённый огромной и даже издалека страшной булавой с шипами, повергнув своего соперника (одного из западных рыцарей), подошёл и ударом оружия размозжил беспамятному голову. Это вызвало возмущение среди зрителей, но тот лишь зарычал, будто дикий зверь, потрясая булавой и, отвернувшись, равнодушно пошёл на своё место. Запомнился восточник — двоеручник, легко выигравший два поединка. Ещё был странный, будто выпивший гном, судя по неодобрительным взглядам соплеменников, к кланам из Бар-Дура не имеющий никакого отношения (Каэлен его не заметил сразу, потому как тот спал — распорядителю пришлось слать помощника будить его, что весьма порадовало публику), который в дурацком гномьем колпаке — атрибуте скорее повседневной жизни, нежели предмету одежды для боя, безрукавке, без кольчуги либо иной малейшей защиты вышел против недовольно кривящего губы сородича Каэлена из Высокого леса… и вырубил его со второго удара. Молча обрезал тесёмки плаща (Каэлен в этот момент похолодел — происхождение одежды у эльфов несколько иное, нежели у других рас — она как живая)… и поволочил его за собой, никак не реагируя на замечания судьи, что ежели высокорождённый встанет, а он, гном, будет за границей места поединка, то ему будет защитано поражение… Гном проигнорировал эту реплику, молча постелил белый недавно плащ и преспокойно утомлённо улёгся спать… А эльфа унесли через десять минут. Признаки жизни он, конечно, подавал, но даже на четвереньки при этом не мог стать.
Аландриэль тоже прошёл дальше и сдержанно, но гордо отсалютовал в сторону ложи знати, но Каэлен-то знал, что сородич обращается только к нему, ибо немного пообщавшись с ним, понял, что Ал относится к тому типу высокорождённых, для которых кроме своего племени больше никто не существует как равный. Переубеждать смысла не было — весточку-то хотелось передать.
Также прошли три местных гнома и орк — это из тех, кого успел первоначально выделить Каэлен. Ну и тот, пьяный гном, в прежней, якобы неуклюжей манере быстро сбил с ног бывшего на две головы выше молодого северянина, заломил руку, но тот не сдавался, пока не хрустнул сустав… а гном деловито ухватился за другую конечность неудачника. Упрямый северянин мог остаться безруким, если б старшие товарищи просто не уволокли его. А победитель пошёл дрыхнуть дальше.
Ройчи на ночь не вернулся. Каэлен посчитал лишним переживать и вместо этого искусил миловидную служанку составить ему компанию для ночного бдения с изысканным, какое только смогли найти, вином и фруктами.
Следующий день прошёл почти также, как и предыдущий: до обеда эльф бродил по ярмарке, больше любопытствуя, нежели покупая, иногда балуя себя вкусной выпечкой и фруктами, пообщался с соотечественниками, чей караван был не очень велик, зато народу тут толклось много: высокорождённые поставляли разные специфические товары — одежду, семена и саженцы, выращенные в священном лесу, талисманы и амулеты, заряженные эльфийской магией, одинаково благотворно влияющей как на растения, животных, так и на самих разумных. Тут же пересёкся с хмурым и проигнорировавшим его вежливое приветствие представителем Высокого леса. Ну, что поделать: некоторых и удар по голове не лечит от высокомерия. Вот после таких расфуфыренных драконов всех высокорождённых и считают холодными и надменными. Если после поражения и была какая-то жалость к этому индюку, то после встречи она выросла на порядок: каким надо быть несчастным и недалёким, чтобы всё время витать в облаках.
Потом снова пришло время боёв. А в ложе знати прекрасной незнакомки не было, и немилосердно жарило солнце. К тому же Аландриэль не пережил третьего поединка — ему не повезло пересечься с монстром, которого за глаза так и прозвали — Убийца, на счету которого, учитывая эльфа, уже было три трупа. Разбрызганные мозги сородича, его тело, втоптанное в землю — победитель ещё и попрыгал вволю на мёртвом сопернике, подействовали на Каэлена крайне удручающе. Поговаривали, что барон Аркнора послал дружинника к Убийце с сообщением о нежелательности такого поведения и лишних смертей. Точно неизвестно, что ответил тот, но седовласый ветеран, вернувшийся к сеньору, был бледен и хватался за рукоять меча. Но ничего официально с ним поделать было нельзя: номинально всё было в рамках правил, не отрицавших изначально смерть на дуэльном поле. Откуда пришло это чудовище, никто не знал. Возможно из глухих восточных лесов, где легко прятались дикие племена, успешно конкурировавшие даже с эльфами за территорию, или спустилось с гор, где соседство с «тёмными» и сделало его таким кровожадным (не исключено, что толика «тёмной» крови в нём присутствовала). Впрочем, уже неважно.
Каэлен вернулся в гостиницу сильно не в духе. Конечно, никто по его внешнему виду не сказал бы это, особенно ночная служанка, что словно поджидала его своим милым щебетанием и которой он состроил обаятельную улыбку и пообещал… А обещания, как говорится — самая легкодоступная и простая монета.
В комнате его ожидал сюрприз — разлёгшийся поперёк их широкой, но единственной кровати (что поделать: ярмарка внесла свои коррективы в наличие свободных номеров в единственной гостинице) Ройчи. Он сразу же проснулся, но вставать не торопился. Внешний вид его, усталость, сквозившая в движениях, будто он изрядно потрудился физически, небрежно надетая одежда, самодовольная, невольно расплывающаяся улыбкой рожа кота, нырнувшего в кувшин со сметаной, а также тонкий аромат духов, шедший от него, красноречиво говорили о том, что у него, в отличие от эльфа, день удался.
— Лучше б я тоже провёл время с женщиной! — вместо «здравствуй» в сердцах и излишне эмоционально как для высокорождённого воскликнул Каэлен.
— А что так? — вяло и довольно равнодушно поинтересовался человек, блаженно закрывая глаза и жмурясь так, что эльф почувствовал (едва ли не в первый раз в жизни) укол зависти. — Как там твой знакомец?
— Разбрызгал мозги. Не собрать.
Ройчи тут же сел на кровати и очень серьёзно сказал:
— Сочувствую.
Он ни капли не лицемерил, и раздражение эльфа улетучилось. Каэлен устало плюхнулся на кровать рядом.
— Не напрягайся, — человек ободряюще положил на плечо эльфа руку, и хоть высокорождённые были ещё теми недотрогами в прямом смысле слова, Каэлен, тем не менее, почувствовал тепло, исходящее от товарища и ощутил признательность. — Ты ведь знаешь, что так бывает.
Ройчи был в курсе, что его напарник, когда-то сосватанный неким Хранителем Леса при всей своей любви к путешествиям и жилке авантюриста (вообще, очень редкой комбинации у эльфов), не очень жалует кровопролитие. Смерть в больших количествах, агрессия, концентрированная озлобленность действовали на него угнетающе и могли вызвать настоящую депрессию, лечилась которая быстро лишь под сенью мэллорна. Со временем, пошатавшись с ним, эльф уже не был столь впечатлителен, огрубел и вывести его из себя было уже не так просто, но всё равно…
— А вообще как, интересно? Кто лидирует? Высокорождённые ещё есть? Или любопытные участники?
Чувствовалось, что эта информация интересует человека гораздо меньше, нежели обсасывание ярких картинок недавнего прошлого, и Каэлен неодобрительно покосился на него. И наткнулся на внимательный, требующий ответа взгляд. Как бы то ни было, его товарищ смог вырваться из плена грёз ради него. Почему бы тогда ему не попытаться и… не сделать вид, что всё нормально. И он начал рассказывать перипетии состязательного марафона.
В какой-то момент даже увлёкся, пытаясь описать технику двоеручника. С сожалением сообщил, что из «светлых» остался один… вернее, два гнома. Первый из местных, второй… Второй, несмотря на пренебрежительное отношение как соперников, так и самого Каэлена, за два дня сумел стать народным любимцем. Сегодня он в отличие от первого дня даже надел кольчугу и конический шлем, что, впрочем, не помогло в сравнении с местными гномами не выглядеть простоватым бедным родственником. Но и не помешало в скупой, не очень зрелищной манере победить соперников, не проливая при этом лишней крови, просто заставляя противников сдаться.