— Твоя б воля, закрыла будущую королеву в комнате и не выпускала, — негромко хмыкнул Фиори, с удовольствием ощущая исходящее от девушки тепло.
Деметра, словно не услышав комментарий маркиза, продолжила изливать свои жалобы тихим голосом, а Фиори слушал вполуха, прекрасно зная все эти «проблемы», фыркая и «агакая» в ключевых местах, и понимал, как же ему хорошо в данный конкретный момент, несмотря на все неприятности, которые как-то вдруг отошли на задний план, будто испугавшись человеческого тепла. Волшебного женского тепла.
Маркиз легко отбросил вялые попытки воззвать к долгу, утихомирил впитавшиеся в кровь за время работы чиновником служебные рефлексы. Нет никакой необходимости подхватываться и бежать куда-либо. А вот мгновения… подобного счастья столь редки и драгоценны, что разбрасываться ими было бы преступлением.
В какой-то момент он понял, что задремал. Очнулся, услышал тихий голос девушки, повествующий о каком-то эпизоде из детства, когда они не были так уж хорошо знакомы, но он, наследник РоПеруши, повергавший игрушечным мечом полчища врагов, уже очень нравился ей, потому что это была любовь с первого взгляда… или второго? Как там про прекрасных дам и рыцарей на белых конях?..
Наверное, это вино так повлияло, ибо Фиори уже не мог понять, что ему снилось, а что было реальностью: все эти разговоры о любви под дружелюбное потрескивание поленьев, сладкие и неимоверно длинные (и от этого ещё более приятные) поцелуи, не перешедшие в нечто иное всего лишь потому, что очень не хотелось нарушать то хрупкое ощущение всеобъемлющей теплоты, нежности и единения (впрочем, со взаимным обещанием в ближайшее время продолжить тщательное и скрупулёзное изучение друг друга), ибо когда с ним очень деликатно поздоровался Мириул, сын Гарча, подбрасывая дрова в очаг, он понял, что уже совсем рассвело. С кухни доносились аппетитные запахи, в зале были слышны негромкие голоса людей… а он крепко обнимал сладко спящую на плече Деметру. При этом они ещё были укрыты пледом… Кто-то постарался.
В общем, их парочка выглядела очень романтично. С учётом пустого кувшина. Словно подростки. Но ничто не могло испортить отличного настроения, и он вежливо и вполне искренне улыбался встречным, неся на руках девушку в её комнату. Какие там войны, катаклизмы и прочие ужасы, когда в сердце загорается путеводная звезда любви!
Оставив так и не проснувшуюся, тут же повернувшуюся набок Деметру в её комнате под присмотром пискнувшей от собственной наготы при тихом, но беспардонном появлении маркиза Тамары, он вышел в коридор и с удовольствием потянулся. Прямо сытый и довольный кот.
— Доброе утро, сын мой, — раздался сзади сухой, но приветливый голос.
— Доброе утро, Ваше Преосвященство, — Фиори склонился к руке святого отца в некоем смущении. Ясное дело, что отец Апий достаточно проницателен, чтобы заметить любопытное состояние маркиза, но он чересчур мудр и деликатен, чтобы задавать неприятные вопросы. Тем не менее, лёгкая улыбка, появившаяся на губах кардинала, вогнала маркиза в краску, и он с неодобрением подумал, что чересчур расслабился, потерял дворцовую квалификацию, базирующуюся на хладнокровии и внешней невозмутимости, без которых выжить в кулуарах дворца было проблематично — идеалисты и романтики покидали столицу, средоточие власти, очень быстро. И в разных направлениях, порой несовместимых с жизнью.
— Сын мой, ты давно не исповедовался, — относительно вопросительная интонация подразумевала возражение, если Фиори, к примеру, общался с иным священником.
— Да, Ваше Преосвященство, — РоПеруши покаянно склонил голову. — Я был в походе. Выдастся свободная минута, я обязательно вас найду, святой отец, — твёрдо пообещал он.
— Хорошо, Фиори, — отец Апий благосклонно кивнул, глядя на близкого друга будущей королевы. — Прошу тебя, не откладывай с этим. Времена нынче беспокойные. Час меча и огня. В бой идти лучше с чистым сердцем и свободной душой.
Фиори, подняв глаза на кардинала, согласно кивнул. И вспомнил об одном деле, с которым его просил разобраться Гарч, но которое невозможно было без участия святого отца.
— Ваше Преосвященство, у вас есть сейчас свободная минутка? — отец Апий вопросительно поднял бровь. — В одной из кладовых заперт… — замялся, — мужчина в одежде священника, — кардинал нахмурился, но молча ждал продолжения. — Он возглавлял толпу агрессивно настроенных горожан, которые желали… войти в Ремесленный квартал, но были отброшены, ибо намерения у них были, гм, не мирные, — пожал плечами. — Люди были рассеяны, а предводитель… после небольшого врачевания оказался в кладовой. Хозяин постоялого двора, — кардинал наверняка знал истинное положение Гарча, — настойчиво просил с этим разобраться — чересчур уж беспокойным оказался этот… постоялец.
— Веди, — резко бросил кардинал, строго и даже как-то многообещающе посмотрев на Фиори, и тот невольно поёжился: мало им с Гарчем не будет, если запертый действительно окажется священником. — Если это святой отец, его немедленно нужно освободить.
Чувствуя неоднозначные, но точно не очень добрые чувства к «тюремщикам» святого отца, РоПеруши поспешил вперёд, лихорадочно вспоминая объяснения Гарча, где искать нужную кладовую.
Совсем недавно выслушивая доклад координатора тайной стражи, маркиз не обратил должного внимания на данный пункт, его больше интересовали мобилизационные возможности района, наличие оружия, съестных припасов, присутствие «ночных» или каких-либо шпионов и обеспечение принцесс должной охраной. А пленённый мародёр мог и подождать. Тем более, его кормили от пуза. Но, видно, это была одна из тех «мелочей», которые он не учёл: сутана — весомый аргумент для более пристального внимания. Особенно тогда, когда в стане церковников возникли некоторые разногласия, уже подкреплённые кровью.
Хозяйственные помещения начинались сразу за кухней. Пройдя коротким коридором, они вышли к галерее, где через равные промежутки шли двери к кладовым (чуть далее под навесом виднелись сараи и навесы), и здесь уже маркиз принялся искать нужный вход. Но когда чуть впереди послышался женский визг, возмущённые крики и ругань, они со святым отцом тут же прибавили шагу. Что характерно, никакой охраны тут не наблюдалось, лишь прошёл пожилой истопник с охапкой дров навстречу, низко поклонившись гостям (хорошо их тут вышколил Гарч). Раздался грохот падающей посуды, и в коридор выскочила растрёпанная белобрысая служанка, обернулась, словно за ней гналась свора голодных псов, ловко вставила задвижку, блокируя дверь, и с несказанным облегчением на лице прислонилась к стене. Губы её беззвучно что-то произнесли, в чём Фиори без труда распознал ругательного «дракона». С полуопущенной пустой тарелки капала подлива — судя по аппетитному запаху, мясная. Девушка спохватилась, отряхнула заляпанный передник, вновь пробормотала что-то не очень благозвучное и только сейчас обратила внимание на стоящих чуть в сторонке и молчаливо наблюдающих за ней с неодобрением священника и с любопытством молодого дворянина. Щёки её пошли красными пятнами.
— Завтрак? — сочувственно уточнил Фиори и с неудовольствием обратил внимание на красные, исцарапанные от тяжёлого труда кисти с обломанными ногтями.
— Бросился с кулаками, — проронила та тихо, не поднимая глаз, словно бы оправдываясь. — Раньше просто ругался… — лицо её некрасиво искривилось, из глаз обильно брызнули слёзы, и она, подхватив юбки, бросилась прочь.
Маркиз, поджав губы, задумчиво посмотрел на Его Преосвященство, и тут же отвёл взгляд — слишком уж суровый и отстранённый вид был у святого отца. Прислушался к происходящему за дверью, откуда непрекращающимся потоком неслись ругательства вперемешку с проклятиями, и периодически двигалось что-то тяжёлое.
Кардинал посмотрел на маркиза, и тот, всё поняв без слов, подошёл к двери и отодвинул засов. Попытку войти первым Его Преосвященство пресёк, твёрдо придержав за локоть РоПеруши и недвусмысленно покачав головой. Фиори вздохнул и напряжённо потянулся к рукояти ножа (на всякий случай) и посторонился.