Но Ройчи, прислушавшись к далёкому, будто гул прибоя, шуму, ещё раз окинул внимательным взглядом эту сторону канала, озвучил совсем иное:
— Очень быстро собираемся и переходим в район площади…
— Но как же?.. — недоумённо протянул один из капралов и повёл рукой в сторону боя.
Ройчи, уже отвернувшийся, чтобы уходить, бросил мимолётный взгляд, сразу вычленив бедственное положение рыцаря, упавшего на колено и с трудом отражающего частые удары словно обезумевшего пирата в алом, тем не менее, счёл необходимым ответить:
— Здесь всё будет в порядке. А вот на мосту — не уверен, — и с непонятной улыбкой поспешил вниз. За ним, не медля, эльф и амазонка. Покачав головой и беззвучно шевеля губами — явно ругаясь, к выходу с крыши устремились и пехотинцы.
Движение по будто бы вымершим улицам было быстрым, но спешащие люди, тем не менее, придерживали оружие и доспехи, не желая нарушать относительную тишину и обращать внимание возможного противника. Четвёрка солдат несла снова отключившегося барона.
Выскочившие неожиданно из-за поворота пятеро пиратов, изрядно навьюченные мешками с награбленным скарбом, в отличие от идущих навстречу вооружённых людей были весьма ошеломлены. Никто из мародёров и пикнуть не успел. Двоих, не сбиваясь с ритма шага, достал Ройчи, по одному эльф и Оливия, и последнего, выронившего звякнувший тюк и рефлекторно прянувшего назад, пробил копьём чуть не насквозь здоровый молчаливый капрал.
Несколько мгновений — и улица опустела. Пять трупов и полные мешки, к которым уже тянулись алчные взгляды из-за занавесей.
Ностромо, ожидавший их появления, встретил, чуть не приплясывая от нетерпения на месте, и тут же потянул Ройчи и Листочка наверх — смотреть. Казалось, он не сомневался, что основная часть их небольшого отряда придёт сюда, а не ввяжется в драку там, на канале.
Вид из узкого чердачного окна был не очень внятный — сложно было оценить перспективу и полную картину происходящего, но и того кусочка моста и видимого эпизода баррикады было достаточно, чтобы понять, что дела здесь очень и очень плохи. И пиратов побольше, и организованы они лучше, и у защитников большие проблемы.
— Ну что, сержант, поможем цеховикам? — повернулся и спросил наёмник у Гора без обычной своей улыбочки.
Тот скептически глянул на него, но ответил твёрдо и даже с вызовом:
— Да!
Видно было, что он сомневается в перспективности этой затеи, но и не прочь ввязаться в драку — вся эта беготня по закоулкам — не для него. Что поделать: тяжёлая пехота.
— Тогда к бою!
Глава 10
Если бы кто-то ещё неделю назад сказал ей, что мечта о сражениях, доблести, отваге скоро осуществятся, она бы наверняка не поверила. А шутника отнесла к когорте подхалимов, пытающихся воздействовать на неё её же интересами, и, соответственно, в лучшем случае постаралась бы не обратить внимания, а в худшем, в назиданием остальным (столь же умным!) натравила своих амазонок — уж они бы точно устроили наглецу «сражение» — вся столица бы ухохоталась. Но иногда — и так бывает — желания становятся реальностью. К сожалению, к чуду или иному положительному (или оптимистичному) явлению происходящее отнести было сложно. Да, отваги, бесстрашия, самопожертвования, героизма хватало. Но вместе с тем было столько крови и смерти, что верни время вспять, она бы трижды подумала — мечтать ли о таком? Было очень много боли, абсолютно ей неведомой прежде, причём, её тревожили не личные неприятные ощущения, а мучительные переживания за людей, вставших за неё. Ну и наконец, невидимые в ближайшем будущем хоть какие-то перспективы. И висит над головой, как дамоклов меч, очень возможная, скорая позорная смерть. Вряд ли быстрая и безболезненная.
Тем не менее, обстоятельства сложились так, как сложились, у неё был определённый статус и жёсткая, практически прописанная роль, согласно которой она должна торчать здесь с каменным лицом, ужасаться (в душе) разворачивающейся во всей своей неумолимости картиной неотвратимого поражения защитников наверное последнего места в огромной столице, не подвергнувшегося пока разграблению и разрушению. Защитников, которые и были, собственно, той немногочисленной и — что уж говорить — она-то немного(!) понимала, благодаря увлечению военным делом — не очень подготовленной преградой между ней и скорой смертью… И это вместо того, чтобы наплевав на условности и поневоле взваленные обязанности, с обнаженной саблей влететь в ряды врагов, забыться в кровавом угаре, и хотя бы таким образом отвлечься от крушения иллюзий, вида гибели близких людей, неподъёмной ответственности и бессилия что-либо изменить.
Когда-то её наставница, бывшая наёмница Брада заразила её, девчонку, вдохновенными рассказами о схватках, упоении боем, неописуемым наслаждением победой, и таким образом предопределила сферу основных интересов юной принцессы… Возможно даже, наставница погодя т пожалела о своём красноречии, подкреплённом достаточно грубым солдатским юмором и романтическим ореолом жизни вольного бойца. Но только сейчас, во время свалившихся, как снег на голову неприятностей (если так можно обозначит гибель отца, олицетворявшего крепость и благоденствие королевства), она начинала кое-что понимать. Разница между солдатом и правителем очень велика. И если первый, наступив на горло страху, может легко отдаться инстинктам убийцы, то второй обязан сохранять трезвый и холодный рассудок. Так как первому в случае ошибки, воле случая или по иным причинам грозит всего лишь смерть, то второму — позор, в лучшем случае забвение (в худшем — роль исторического коврика для вытирания ног) и многочисленные смерти, что тяжким грузом ложатся на душу.
Она чуть шевельнулась и скосила взгляд на застывшую рядом изваянием сестру. И сердце её болезненно сжалось. Руфия была так юна, чтобы умирать. И даже в случае сохранения жизни (после поражения), хотя в этом она очень сомневалась — силы, преследовавшие представителей рода Берушей были последовательны, цепки и жестоки, совсем ей не завидовала… Проще всё-таки наверное погибнуть.
Младшая принцесса, не взирая на уговоры, увещевания и приказы многих «взрослых» (в том числе и её, Лидии), считавших своим догом и святой обязанностью указывать королевской дочери, воспитывать её, настояла на своём месте возле старшей сестры, наследной принцессы… беглой несостоявшейся королевы. Прятаться или с небольшим отрядом верных гвардейцев уходить она наотрез отказалась… В общем, Лидия конечно же гордилась своей сестрой. Но предпочла бы знать, что она в безопасности или хотя бы вне этой мышеловки.
Лидия заскрипела зубами, с ненавистью глядя на разношёрстные и разноцветные, но от этого не менее умелые и убийственные ряды невесть откуда взявшихся морских разбойников. Слухи о том, что припортовые районы терпят нешуточное бедствие от морского десанта неожиданно получили своё подтверждение. Первые тревожные вести принесли ещё вчера вечером беглецы из других районов Агробара, и рассказывали они всякие ужасы о буквально наступавших на пятки страшных людях, среди которых нередки были и чёрные, как ночь, и очень смуглые, и узкоглазые с пергаментной кожей, как на далёком востоке. Советом старшин, в который помимо, собственно, самих цеховиков и координатора обороны Гарча вошли Лидия, а также все значительные беглецы, как то: маркиз РоПеруши, граф РоАйци, эмир АллФаррийял, рыцарь сэр РоАйруци, делегат от соседней гномьей слободы, с которой был заключён союз на подобный случай, представитель наёмников Кол, капитан амазонок Деметра и сержант — гвардеец Борун, было решено усилить патрули, укрепить баррикаду на мосту и вообще обратить внимание на всю нить канала, опоясывающую Ремесленный квартал, но которую при нехитрой подготовке несложно было преодолеть.
Ночью отряд в пятнадцать — двадцать бойцов после недолгих и невнятных переговоров: «Вы кто такие?» — «А вы?» попытался преодолеть стоящий на пути барьер. И нужно сказать им это почти удалось, несмотря на то, что дежурная смена была начеку — чересчур умелым, бесстрашным и ловким оказался неприятель, словно обезьяны перепрыгивая щиты и ограждения. Ценой в несколько смертей и благодаря вовремя подошедшей помощи от недалеко отдыхающей следующей смены (таков порядок был настойчиво предложен Колом) враг был отброшен.