Лидия изумленно покачала головой — воины двигались очень быстро, и хотя их выпады и уходы на расстоянии уловить было практически невозможно, она не сомневалась, что и находящимся рядом сложно было оценить всю красоту смертельного танца, суметь понять логику движений и вообще заметить что-либо внятное. Напряжение было такое, что, казалось, будто сгустился воздух, а шум сражения отошёл на задний план, будто фон морского прибоя.
Тонкие подвижные фигурки продолжали стремительно двигаться… Вот одна из них покатилась по брусчатке после столкновения, вторая стала нагонять, последовала за ней… и угодила в ловушку: неуловимое движение ног, воины покатились по мостовой, продолжая наносить удары кулаками, ногами, головами, уклоняться от ударов ножей, что в отличие от длинного холодного оружия остались в руках. Уход, кувырок — и они снова на ногах. Тюрбан пирата оказался на земле, и его длинные чёрные волосы рассыпались по плечам. На нём, впрочем, как и на наёмнике появились бурые пятна, но чьи они понять было невозможно.
А толпа вокруг продолжала бесноваться, ритмично скандируя что-то вроде: «Гу-рра! Гу-рра!».
Поединщики вновь сошлись, замельтешили. Принцессе отчего-то это напомнило танец бабочек, крылья которых столь же подвижны и неуловимы.
Вообще, она пойма себя на мысли, что такой поединок — сродни чуду, лицезреть которое дано не каждому. Подобные техники владения оружием и телом она во всяком случае при дворе своего отца не видела. Конечно, были боевые школы со своими секретами подготовки и на вечно беспокойном Восточном пределе, и на далёком суровом предгорном севере, и на западе, где, несмотря на разность культур и вековую кровавую историю отношений поселения барского корня смешивались с ашалюрскими родами, поневоле принимая их некоторые боевые традиции. Что уж говорить про приморский юг опыт борьбы с пиратами… ну и не только. Да и центральный Агробар славился несколькими школами, которые содержались либо за свой счёт, либо за счёт короны — с воспитанием как дворянских отпрысков (естественно, мужского пола — принцессина «дурь» про равные возможности полов распространялась не взирая на добродушно-покровительственное отношение короля — батюшки всё равно туго), так и рекрутов неблагородных корней из числа свободных семей. Но то, чему она была свидетелем сейчас, скорее было похоже на пример поединка на востоке, где скорости были не в пример быстрее. Это совсем не походило на иллюстрацию из агробарского рыцарского турнира, до которых был очень охоч Элий 4, и которые организовывал частенько, либо посещал по этому поводу соседей — вместе со старшей дочерью, любопытствовавшей в этом направлении.
Неожиданно воины буквально разлетелись по сторонам и, выровнявшись, утвердившись на ногах, с опущенным в руках оружием, замерли.
Удар сердца, ещё…. Они стояли, глядя друг на друга, не шевелясь, словно бодаясь взглядами.
— Что они делают? — озвучила витавший вопрос Гилэри. — Почему не продолжают поединок? — в голосе её было скорее недоумение, нежели нетерпение.
— Паритет, — произнёс отец Апий. — Происходит общение, — продолжил не очень понятно.
— Разговаривают? — это Тамара. Лидия предпочла промолчать с невозмутимым видом.
— Вроде того, — со скрытой иронией и непонятной тревогой счёл возможным ответить святой отец.
Принцесса только задумалась об опасении кардинала, как увидела, что наёмник и предводитель пиратов… поклонились друг другу, спрятав оружие и скрестив на груди руки. И что-то проговорили друг другу. Видно пират подал какую-то команду, потому как прозвучали быстрые трели свистков, замельтешили флажки, и шум стал стихать, морские разбойники стали повсеместно выходить из боя, просто защищаться при необходимости и уходить в оборону — Лидия поразилась слаженности действий соперников, их быстрому реагированию на приказ.
Несколько мгновений — и наступило шаткое затишье. Крайне удивлённые действиями неприятеля защитники Ремесленного квартала поспешили объединиться из разрозненных группок в нечто цельное. Пираты, впрочем, им не мешали.
Поединщики между тем сошлись… и обнялись. Потом приняли непринуждённые позы и, совершенно не опасаясь друг друга, судя по всему, принялись за неспешную беседу. Происходило вообще нечто невообразимое!
Лидия переглянулась с прищурившейся Руфией и, не сговариваясь, они поспешили вниз — чтобы ни случилось, а бой скорее всего в ближайшее время не возобновится. А им во что бы то ни стало нужно быть ближе к центру развития событий.
Глава 12
— Здравствуй, Змей.
— Здравствуй, Дудочник.
— Ясного тебе неба и благословление семье. Как жена, дети?
— Милостью богов, всё хорошо. Младшая носит двенадцатого сына. Старший же уже капитан и имеет три корабля.
— Боевые?
— Обижаешь. В моём роду купцов не было.
— И как промысел?
— Слава богам и морской деве, берегут. Потихоньку живём.
— Ладно тебе, ты — и потихоньку?
— Я уже мужчина, а не щенок, лающий на ветер. Выполняю законы предков и Круга. Тем и силён… Я — охраняющий заветы.
— Ого! Да ты теперь главный идеолог Архипелага!
— Не главный, а первый. Что поделать, скромность — не моя стезя. А жреческий путь — самый короткий путь к власти. И менее кровавый.
— Не ожидал от тебя такой заботы о соперниках.
— В Кругу не может быть противников. Кто думает иначе — ренегат и предатель.
— Круто замахнулся. Собираешься объединить капитанов?
— Почему собираюсь? Уже собрал. Тем более жрецы подо мной.
— Много было несогласных?
— Были. Кормят рыб. Считанные ушли по воде… Разнося ужасные вести.
— Небось, специально отпустил.
— Ты всегда отличался чрезмерной проницательностью… От основной массы наших…
— Наших?
— Да. Несмотря на козни и баловство. Я стал тем, кем я стал только благодаря Хромому. Невозможно выбросить из сердца то, что было с нами, забыть или вычеркнуть. Это как добровольная кастрация.
— Я знаю.
— Да и потом, мы алмазной вязью вписаны в историю. Мы — прижизненная легенда.
— Наконец-то узнаю тебя, Змей. Ирония — великая вещь, ей наравне с богами нужно приносить дары.
— Куда уж мне до тебя… Хотя я вполне серьёзен. Но да — не хватает простоты общения. Сам понимаешь: положение обязывает. Даже в постели нужно держать лицо…
— Ха-ха-ха.
— А что ты думал. Из девяти жён, семеро — дочери капитанов, которые обещали поддержку… Только с третьей, самой любимой — только никому не говори!..
— Что ты, эта тайна умрёт вместе со мной.
— … я могу вести себя свободно. И легко. Остальные — змеи, пьющие моё молоко.
— Но ты ведь главный змей?
— Несомненно. Они ещё маленькие и доросли только лишь до шипения под сапогом… Но, в общем, не всё так плохо. Сам знаешь, после школы Хромого, даже самого ярого противника при должном приложении сил, слов и чувств можно переделать в своего сторонника.
— Это точно. У каждого существа есть точка воздействия и влияния…
— То-то, смотрю, возле тебя высокрождённый и подгорный. Научи, как перевоспитывать «светлых»?
— Хо! Очень просто: смешиваешь с ними кровь и дерёшься, как за себя самого.
— Ну, ты всегда любил крайности.
— Возможно. Но ты ещё не видел «тёмных» из моей команды…
— Тогда я наслышан о тебе и о них! Очень любопытствую, где они? Надеюсь, не пострадали?
— На канале шумят. С юго-восточной стороны.
— А? То-то Бвана был недоволен. А с ними тоже… кровью делился?
— А как же. Они — моя семья.
— Ну-ну. Не думаю, что ваш Единый столь разборчив.
— Ничего, в походе многое прощается. А мы, как ты наверняка догадываешься, в вечном походе. Не поверишь, конечно, но в эту заваруху ввязались случайно…
— Действительно не поверю.
— Думали осесть на берегу Срединного моря где-нибудь в глухом местечке. Пожить, так сказать, в своё удовольствие, смыть морской водой соль, излечить душевные раны…
— В чём проблема? Перебирайтесь на Архипелаг — у нас ещё есть достаточно пустынных и труднодоступных мест.