В 1935 г. М.Н. Тихомиров в своем исследовании о псковском восстании остановился на ремесленно-корпоративном характере городских «сотен», о чем мы уже упоминали выше[1598].
Интересные выводы М.Н. Тихомирова встретили возражения в статье В.И. Шункова «Ремесло в Пскове и Новгороде по данным сыска 1639–1640 гг.» («Исторические записки», № 5, 1939 г.).
По поводу последней статьи нужно заметить, что отрывочные данные сыска не могут служить основанием для отрицания ремесленного характера сотни. Сотня не являлась исключительно профессиональной организацией, как не был ею в это время и западный цех (см. выше о работе Т.П. Ефименко).
Цифры, приведенные В.И. Шунковым, говорят скорее в пользу выводов М.Н. Тихомирова, так как содержат указание на ряд близких профессий:
Мокролужская сотня — 6 кузнецов, 1 молотовщик;
Никольская сотня — 1 рукавичник, 3 сапожника, 1 скорняк, 1 шапочник;
Жирковская сотня — 5 рыбников;
Пятенная сотня — 1 бочар, 1 квасница, 1 сусленник, 1 яблочник, 1 мельник.
В Мокролужской сотне из 16 человек, занятия которых известны, 7 человек заняты кузнечным делом. В Никольской — 6 из 13 заняты кожевенно-скорняжным, в Жирковской — 5 из 9 — рыбным, в Пятинной — 5 из 13 — квасным.
Свой взгляд на проблему цеховых организаций в древней Руси я сформулировал в конспективной форме в 1936 г.[1599]
С.В. Юшков нашел возможным говорить о цеховом строе для значительно более раннего времени: «Об организации цехов наши памятники IX–XII вв. молчат, но это не значит, что их не было; существование их вполне возможно»[1600].
Последней по времени опубликования работой, затрагивающей проблему ремесленных организаций, является статья К.А. Пажитнова, в которой автор приходит к выводу, высказанному в весьма категорической форме: «В сохранившихся памятниках допетровской Руси не содержится ни малейших признаков существования такого института (речь идет об особых организациях ремесленников)». «В Московской Руси не было ничего подобного цеховому устройству Западной Европы»[1601].
Из своих предшественников К.А. Пажитнов выбирает в качестве объектов критики только Лешкова и Довнар-Запольского, обходя молчанием более серьезную работу Ефименко.
В противопоставлении русского ремесла, связанного с торгом, ремеслу западному, цеховому, которому «чуждо смешение торговцев и ремесленников» (стр. 164), К.А. Пажитнов неправ, так как и русские и западные мастера почти всегда сами продавали свои товары, выступая на рынке в торговом ряду в качестве торговцев. Флорентийские цехи включали в свой состав крупных торговцев; то же наблюдаем и в передовом Брабанте[1602].
Ссылки на Ю. Крижанича и И. Посошкова, позволившие автору отрицать даже подобие цеховых организаций, неубедительны. Крижанич рекомендует взяться за государственное упорядочение ремесленных организаций. О том же говорит и Посошков, который добавляет еще требование установления системы патентов на изобретения. Не средневековый цех, возникающий нередко вопреки государственной власти, а мануфактур-коллегия и главный магистрат были идеалом Крижанича и Посошкова.
Нельзя также считать серьезным аргументом и указание на то, что правительство не стремилось создать ремесленные организации (стр. 166). Ведь западные цехи возникли без всяких предписаний со стороны верховной государственной власти. Все петровские указы, касающиеся ремесленных организаций, К.А. Пажитнов относит за счет европейского влияния, примыкая в этом к Рычкову и Дитятину. Однако, анализируя указы 1700, 1704 и 1721 гг., мы видим в них очень много своего, русского, и притом существовавшего задолго до Петра. Так, например, обязательная запись у воевод, упомянутая в указе 1704 г., встречается еще в Торговом уставе 1667 г.[1603] Выборные старосты рядов и сотен известны нам с XV в., а в XVII в. упоминаются очень часто (см. у Довнар-Запольского, стр. 147–148). Не было новостью и «освидетельствование гезеля», т. е. проверка знаний ученика, требуемое указом 1721 г.: на полвека ранее в Астрахани, например, производился экзамен ученику, и члены организации давали свидетельство на звание мастера[1604].
Любопытно, что даже в отношении юрисдикции цехов Петр поступился своей любовью к последовательности, четкости и изъял цехи из ведения Юстиц-коллегии, оставив все судебные дела в городских магистратах. В этом опять сказалась «старина», «пошлина», так как городские ремесленники не получали, а сохранили самоуправление.
1599
1601