– Дорогая, ты ослепительна. Но не пора ли тебе отдохнуть, почивая?
Миамори покорно кивнула, по-прежнему неотрывно глядя в зеркало, вся еще во власти древней женской волшбы.
– Теперь я буду главная государыня!
Угу. Токугари перевернулся на живот, встал, подтянув худые колени, на четвереньки, и побрел, глубоко проваливаясь в перины, к краю широченного супружеского ложа. Вышел он туда, куда надо: внизу, на квадратном коврике у алькова стояли его спальные туфли – только ноги спустить. Расчет оказался точным: Токугари успел подойти к жене, пока она стояла на месте, и теперь зеркало отражало их обоих, в ночных рубашках с фамильными вензелями, замерших рядом, можно сказать – в обнимку..
– Ну конечно, дорогая! Ты теперь главная государыня. Но пока матушка жива, пусть она об этом не догадывается, хорошо?
Б-боги… Императрица Миамори втянула голову в плечи, в робкой попытке избавиться… нет… нет, не от супружеской длани, которая легла ей на шею под самым затылком, пальцами дотягиваясь до горла, но от того лютого хлада, который сочился из его десницы. А его аура… О, боги!.. Он ее сейчас убьет! Но ведь она ничего такого не имела ввиду! Она просто…
– Ладно, Мири?
– Д-да, д-дорогой государь. Я… я просто…
– Понимаю, ты просто. Снимай сережки и возвращайся на ложе, мой птерчик. Понравились тебе они?
– О… д-да! Очень, очень, очень! Можно, я тебя поцелую?
– Конечно. Один раз. Я рад, что тебе понравилось. И пойдем спать: так-то у меня завтра день плотно утолкан – хоть на луну вой.
Лед и ужас не сразу, но покинули сердце императрицы Миамори: вроде бы, он перестал гневаться неизвестно за что и даже заснул. Как бы ей вот придумать такие заклятья, чтобы заранее провидеть – на что он разъярится, а на что нет? И тогда бы она ни под каким видом, ни за что не приблизилась бы к той стороне его души, из которой смерть на всех скалится! Вот Чени – он никогда не будет ее так пугать, он любит мамочку… Да, засвистел, засопел… Значит, и ей можно прикорнуть, в тепле и в тишине, у него под бочком. Но сначала еще раз обдумать: вроде бы, к малой короне они вполне подходят и на ближайшем же Большом молебне в храме Земли она… она… Сон был осторожен и мягок: главная императрица уснула и сама не заметила – как.
А Токугари не спалось. Он ладонью проверил ауру супруги – дары богини Сулу вкушает, теперь можно и повздыхать, поворочаться. Сна по-прежнему ни в одном глазу – вот ведь досада. В руках и в ногах тяжесть разлита, спину поламывает, в виски давит – самое бы время провалиться до утра в сновидения и грезы, да никак не расщедрится для него ночная богиня. Ну, тогда остается мыслить о сущем, о предстоящем.
Вот-вот грянет битва, неведомо кого неведомо с кем. Отец выяснил все, что сумел и послал, туда, куда ему было подсказано богами неких избранных: Санги Бо, Когори Тумару, маркиза Хоггроги, еще кое-кого… Считается, что там случится наиболее опасная часть Морева. Однако, в том месте нет надежды решить количеством сию опасность, имеется расчет на неведомое другое – и поэтому отец счел достаточным прикрепить к этим людям довольно небольшое войско. Основные же военные силы Империи уже приведены в полную боевую готовность по всем рубежам, по всем гарнизонам. Удельным властителям под страхом немедленной и позорной смерти приказано прекратить все усобицы вплоть до весны, на подзуживания не поддаваться, внешнюю же угрозу отражать, не жалея живота.