Император опять умолк, но опытный царедворец на слух совершенно точно уловил разницу между паузами и теперь уже не побоялся встрять:
– Льщу себя мечтою умереть гораздо раньше Вашего Величества!
– Так таки и мечтою??? Напрасно «льщишь». Болею. Канцлера бы, по большому счету, тоже надобно загодя выращивать, да только как это сделать – это надо в себе две жизни накопить, да голову запасную иметь. У тебя, среди твоих или моих людей, есть на примете тот, кто мог бы тебя заменить? Завтра, или через год?
У канцлера от этих проникновенных императорских словес встали дыбом остатки волос на непокрытой голове, а сам он побледнел как смерть.
– Ты чего, Бенги? А-а… Ты не так меня понял: я не подкрадываюсь к твоей шее, не думай. Пока я жив… или пока ты жив – тебе, как честному слуге, нечего опасаться отставки, либо чего похуже. Честным людям вообще нечего опасаться, кроме дураков повелителей. Приходит время, когда начинаешь оценивать окружающих тебя людей не только по уму или прыти служебной, а потому еще, насколько удобны они тебе, насколько притерты ваши характеры и сущности, и это очень и очень важное обоснование. Смотри на мои туфли: видишь, какие они разлапистые да неказистые. Лет сто назад я бы ни за что, ни под каким видом, в таких уродцах не появился бы на люди: «а что подумают, а что скажут за моей спиной, а каким глазами взглянет на меня очередная смазливая сударынька?..» Теперь же – ношу и ношу, других не надобно. В последний раз вылезал из этих ради тесных нарядных… э-э… недавно, кстати говоря, на днях, когда в рыцари крестил… этого… Вот я и говорю: канцлеру или наместникам тоже хорошо бы замену заранее выращивать, да жизнь не позволит, не так мы с тобою воспитаны этой жизнью. Успокоился? Ну, ладно, а то ишь – испугался. А вот государя – хочешь не хочешь – приходится загодя искать, ибо судьба династии, самой империи – важнее любого из государей, династию и империю представляющих в данный кусочек Вечности. Согласен?
Канцлер, только что по маковку наглотавшийся страха, уже оправился от него и вновь проявил непревзойденную придворную смекалку, ответив просто и без подобострастия:
– Да, государь!
– То-то и оно. Что скажешь про мальчишку… ну этого… Керси Талои?
Его Величество император страдал целым букетом телесных недугов и общечеловеческих пороков, но забывчивость в их число не входила никогда, и канцлер мгновенно сделал зарубку на память: обратить прицельное внимание на человека, в сторону которого Его Величество проявляет такое… рассеянное, но повышенное любопытство.
– Отличное воспитание, отличный послужной список, очень молод, очень смышлен. Проигрался в кости перед посвящением в рыцари, неплохо фехтует, по провинциальным меркам неплохо образован. Весьма неравнодушен к женскому полу. Небогат.
– Еще бы он был равнодушен, сынок других при себе не держит, ибо сам бабник и вертопрах. Ты забыл упомянуть, Бенги, что воспитывал его и представлял в рыцари лично Хоггроги, маркиз Короны, что он из новых любимчиков моего сына, и что Токи вдруг послал его в служебный поход, прикрепив к людям Когори Тумару.
– Виноват, Ваше Величество!
– Обрати на него внимание и время от времени докладывай о нем. Как думаешь – зачем он его послал на западные границы?
Канцлер поразмыслил, сколько успел, и впервые за день не угадал мнение своего владыки:
– Ваше Величество считаете, что он его примеряет на роль будущего канцлера?.. Своего канцлера?
Император в ответ выпучил выцветшие глазки, обрамленные редкими седыми ресницами, и скрипуче расхохотался.
– Ну, Бенги, потешил ты меня догадкою!
– Виноват, Ваше Величество!
– Ты лучше скажи: откуда у меня такой пузак вырос? Смотри: у меня что руки, что ноги – худые, щеки впалые, задница костлявая, а это – волдырь какой-то. – Император положил исхудалую руку на довольно скромный для его возраста живот и попытался его умять внутрь. – Надавишь – болит. Не покормишь – бурлит… Так и живем… В твоих словах есть кое-какая мысль, я обдумаю при случае, но на самом деле я предположил, что принц, не довольствуясь теми крохами, что ему известны, своими способами пытается разобраться с Моревом и слухами о нем, а иначе непонятно… Нет, ну ты ерунду какую-то придумал: в шестнадцать лет канцлер!
– Да, Ваше Величество, но кто сказал про шестнадцать лет? Его высочество умен и предусмотрителен, быть может он надеется вырастить канцлера к пятидесяти, а то и дальше?