– Погоди, ты же сказал, что в Большом Дворцовом карауле стоял, как ты мог у нее ночевать? Завираешься, Ломни!
– Ничего не завираюсь. Это ты перепутал: я в предпредыдущую ночь там караульным железом тряс, луну пугал, а в ту – гм… Порадовался на размер души. Ну, что мне тебе, честное слово давать по такому поводу?
– Обычного слова вполне достаточно меж дворянами, и я тебе верю, ты прав: я сам перепутал рассказы. Как ты так ветер ловишь? Ты же чуть ли не стрелу на стрелу сажаешь, а ведь он порывами, не угадать?
– Того не ведаю, Керси… Как-то по наитию. Ну а ты-то сам, рыцарь-дикарь – точно так же одну в другую кладешь? Вот и ответь сам себе на свой вопрос.
– Да, и опять ты прав получаешься. Свои-то чудеса просты, а чужие – зело таинственны.
Ломнери Флан был чутьист и умен, он уловил вдруг в словах товарища что-то такое… от чего мурашки по коже… Словно за камнями во тьме цуцырь притаился… Ломнери еще раз попытался расцепить выстрелом ранее воткнутую в мишень стрелу и опять у него не получилось, но не потому что рука дрогнула, ни в коем случае нет, а потому что даже самым метким стрелкам для подобного попадания надобно большое везение, ибо вертлявы хвосты оперенные, ибо еще в древних наставлениях по стрель…
– Ты к чему это сказал, Керси?
– Что именно?
– Ну, насчет чужих таинственных чудес.
Керси смущенно рассмеялся. Вот и пришел этот миг, которого пришлось так терпеливо дожидаться… Не то чтобы страшен сей долгожданный гость, тем более воину не пристало его бояться, да только жизнь в эти мгновения делает поворот и прежний ее кусочек никогда уже не вернется. Ломнери – блистательный дворянин и товарищ был не из худших… Однако, пора выходить из засады.
– Тебе княгиня Денарди давала некий порошочек?
– К… какой еще порошочек?
– Предполагаю – розоватый такой, магическую присыпочку? Каковую присыпочку-приправу очень и очень легко добавить, например, в сушеные церапки?.. Где-нибудь на птеровой охоте?
– К– какой еще охо… Ты… Вы, сударь, позволяете себе лишнее. И я не потерплю…
– Брось, Ломни, причем тут лишнее? Здесь на долгие локти вокруг ни одного чужого уха. Ты дворянин и я дворянин – мы оба знаем, что такое честь воина. Неужели ты думаешь, что я бы поднял все эти вопросы в присутствии посторонних?
Ломнери Флан, тем временем, хотя бы внешне, уже оправился от потрясения, привычная наглость и уверенность в собственных силах вернулись к нему.
– Ах, честь? Добрый честный Керси! Мало того, что человек, именующий себя дворянином, взял на себя неприглядную роль соглядатая, так он еще предлагает оболганному им человеку признаться в подлых преступлениях? Даже презренный ростовщик, в сравнении с выбранным тобою, Керси, ремеслом…
Керси кротко улыбнулся и точно выбранным жестом прервал негодование своего собеседника. И Ломнери Флан охотно послушался, ибо ему очень нужно было передохнуть, преодолеть оглушенность и растерянность, собраться с мыслями, с силами…
– Ради богов, позволь, я перебью. Во-первых: неприглядную роль сбира поручил мне прямым приказом не кто иной, как его Высочество, наследник престола принц Токугари. Причем – во имя Империи! Высшая доблесть воина – такой приказ исполнить.
– Ах, вон как? А во-вторых?
– А во-вторых… друг мой Ломни… а во-вторых… Какое подлое преступление ты имеешь в виду? Разве, упомянув порошок розового цвета, я обвинил кого-то в каких-то преступлениях? Тем более подлых?
Только что Ломнери был бледен от ярости и страха, теперь же, угодив в расставленную ловушку, он покраснел от стыда. Лоб, щеки, и даже кончик широкого мягкого носа стали пунцовыми… И все же он набрался духу и попытался парировать нанесенный удар.
– Мой дорогой! Во имя Империи – приказы так запросто не отдаются! Да еще тайные, да еще с самого верха. Любой, кто поумнее нафа или горуля, догадается, что речь идет о страшном преступлении.
– Бесспорно. Да только о приказе «во имя Империи» ты узнал от меня чуть позже, чем я от тебя о «подлом преступлении».
Ломнери Флан окончательно взял себя в руки. Все-таки, он, Керси, правильно его оценил: истинный воин. Может, чуть простодушнее, чем следовало бы…
– Хорошо, друг мой Керси. Не скажу, что ты меня убедил, но я понял ход твоих рассуждений. Что дальше-то?
– Дальше? Дальше я бы хотел узнать: ты ли добавлял масло семян ясеня в вино, или это делал кто-то другой?
Ломнери задумался, и эта его задержка с ответом как нельзя более четко подсказала Керси правду.
– Ясно. Не ты, а та, которая подбила тебя на сообщничество. Пресветлая княгиня Денарди.
– Ложь.
– Это как ты себе хочешь думай и говори, Ломни. У тебя свои взгляды на жизнь, у меня свои. Хочешь рыцарское предложение?